Кудрявцев передернул плечами, будто его знобило. Взял из пепельницы потухшую сигару, раскурил, сделал несколько затяжек, успокаиваясь. Сказал веско:

– Какая разница - каким путем нажиты капиталы. Главное - для чего они нажиты. Если они направлены на такое благое дело, как возрождение Отечества, то это оправдывает все. Мы сделаем, чтобы каждый россиянин гордился своей страной и чтобы все остальные ему завидовали. Мы возродим и укрепим великую державу.

– Да вы ко всему прочему еще и патриот. Роман Данилович?!
– театрально взмахнул руками Иванов.
– А я-то все ломал голову - как далеко вы целитесь? И зачем это вам надо? Оказывается, вам стало за державу обидно?

– Да, именно так. А вам не обидно? Не надоело вам, Сергей Иванович, паясничать и ваньку валять? В вашем возрасте это уже не смешно. Нет.

– Просто у вас нет чувства юмора. В этом все дело, а не в моем возрасте, патриот вы наш доморощенный. Вы не обратили внимания, что нынче все политики и справа, и слева, банкиры, коммерсанты, хапуги всех цветов и мастей, - все поголовно стали патриотами? Прямо как эпидемия какая. Ободрали народ, как липку, теперь прикрываетесь, как щитом, козырем патриотизма. Только, вы уж меня простите великодушно, я вам не верю, а уж тем более вашему патриотизму. А орете вы о нем на всех углах и в средствах массовой информации потому, что задумали и планируете очередную мерзость. А патриотизм у вас лишь очередная разменная монета. Электорат скушает, не так ли?

– Я не собираюсь с вами спорить, - холодно проговорил кандидат в правители.
– Что смог... Мы свою правоту докажем на практике. И вы сами скоро в этом убедитесь.

– Вы все еще лелеете надежду встать у кормила власти? Допускаю, что это вам удастся. Вполне допускаю также, что вы что-то там построите. Только не хотел бы я жить в этом вашем "что-то".

– Это еще почему, позвольте полюбопытствовать?

– А потому, что ничего приличного ни построить, ни дать обществу вы просто не способны. Ну дадите вы народу хлеба и зрелищ. А что дальше? А ничего, пусто.

– Сначала надо накормить народ, а потом думать обо всем остальном.

– Только не надо. Роман Данилович, уверять, что вы способны думать о чем-то другом. Я все равно этому не поверю. Вас послушать, то можно подумать, что Достоевский утопал в роскоши и богатстве, а Ван Гог умер от переедания. От переедания бывает только, пардон, отрыжка. Лейтмотив вашей жизни прост и даже тривиален. Вы всю жизнь мечтали о миллионах (а деньги - это власть) и шли к этой цели, не слишком заботясь о выборе средств. Правильно?

– Допустим.

– Я не спрашиваю. Я это утверждаю. И вот вы богаты как Крез. Почти. Вашего богатства иному сельхозкооперативу хватит на сто лет благоденствия и процветания. Но теперь вам и этого мало. Ваша очередная ступень - власть. Во-первых, для того, чтобы раз и навсегда застолбить награбленное - частная собственность священна и неприкосновенна. Во-вторых, чтобы заставить всех остальных мыслить и делать, как вы. Где-то, может быть и подсознательно, но вы понимаете ущербность вашей жизненной позиции, но никогда с этим не согласитесь. Потому и употребите всю власть и влияние, чтобы заставить других думать так, как думаете вы, а именно: создание материального благополучия - единственное, ради чего стоит жить. Вы уже и сейчас это успешно претворяете в жизнь. Лозунги типа: "Красиво жить не запретишь", "Деньги никогда не бывают лишними", "Кто не рискует, тот не пьет шампанского", "Пей, гуляй! Однова живем!" - это от вас. И не надо пудрить мозги своим патриотизмом. Вы уже давно, кроме себя, любимого, никого не любите.

Лицо Кудрявцева пошло красными пятнами, правое веко задергалось. И Иванов понял, что его слова попали точно в цель.

– Ах, как вы меня!
– натянуто рассмеялся Роман Данилович.
– И все же мы можем хоть это дать. А что народу дадите вы? Пустые прилавки и голодные обмороки? Да без нас, без наших денег вы все передохнете, как мухи!

– Вот так, значит, да? Вот вы и раскрыли свою сущность. Как говорится: "Маски сброшены, господа". Патриоты гребаные! Плевали вы и на страну, и на народ. Вы всегда пеклись и печетесь лишь о собственной шкуре, о своей рубашке, которая ближе к телу. На все остальное вам плевать. Но только общество, построенное на ваших принципах, обречено.

– Вы-то откуда знаете?!
– Теперь у Кудрявцева уже дергалась вся правая щека.

– Знаю. Мне шепнул об этом Создатель.

– Вам, Сергей Иванович, лечиться надо. Ведь вы же не в своем уме. Это видно невооруженным взглядом.

– Пока еще в своем. Роман Данилович. Но если придете к власти вы, то уверен - уже на следующий день получу официальное заключение о своей невменяемости.

– Желаю, чтобы это состоялось как можно быстрее.

– Спасибо за заботу. Но мы, кажется, слишком отвлеклись от предмета нашей беседы, пора переходить к делу. Скажите, вы знакомы с генерал-лейтенантом ФСБ Хруниным Николаем Сергеевичем?

Дрогнуло лицо несостоявшегося правителя, пусть на мгновение, но выразило растерянность. Он явно не ожидал вопроса. Однако быстро взял себя в руки, спросил как можно более равнодушно:

– Нет. А кто он такой?

– Это тот, кто обеспечивал вашу безопасность в прошлый раз. Не вспомнили?

– Нет. Откуда мне знать, кто обеспечивал мою безопасность? Я в детали не вникаю, некогда.

– Вы давали задание Гарюнову убить полковника ФСБ Стаценко?

– Кому, простите?

– Не знаете?
– деланно удивился Иванов.
– Поди, скажете, что никогда и не слышали такой фамилии?