– Возможно и аллегория, - согласился цироллец.
– Чья-то воспринятая вами фантазия. Так же как и Дом. Возможно и не фантазия. Другой слой личности. Или что-то еще. Начну объяснять - вы меня просто не услышите и ничего тут не поделаешь. Мы шли к этому очень длинным путем и, подозреваю, далеко продвинуться не успели. Дальше пойдем уже не мы...
– Цироллец опять уткнулся подбородком в отвороты плаща, под которым было спрятано оружие. Резко поднял голову.
– О фантазии. Вам виделся некий химерический город, похожий на этот, но все-таки другой.

– Ну да, - подтвердил Панаев.
– Люба с коляской. Сосед в "жигуле". Тоже какой-нибудь параллельный мир?

Цироллец отрицательно качнул головой.

– Нет. Просто еще одно ваше новое качество. Мы перестали пользоваться им почти с самого начала. Из этических соображений. Это не параллельный мир. Вы уловили чужие желания. Невоплощенные желания. Мы втроем уже многое успели узнать о Земле, хотя нам и мешали... Один ваш поэт когда-то писал, кстати его... то, что вы совсем неудачно и неправильно называете биополем до сих пор ощущается... как бы ярким пятном... Так вот, Тагор: "Я сижу один. Закат погас. В дверь души стучатся в поздний час путники, окутанные тьмой: неосуществленные надежды с болью возвращаются домой". В вашем сне или видении как раз и воплотились такие надежды. Только каждый надеется на разное, разный уровень желаний... Выбор опять же оказался в некоторой степени произвольным из-за разлаженности механизма ваших способностей.

– Аквитания - тоже параллельный мир?

– Не исключено. А возможно, дело в генетической памяти. Восприятие сознания предков.

– У меня что, предки французами были? Хотя... Предков-то своих мы и не знаем. Я вот бабушку свою по матери еще помню, а отцовская родня... Кто они, что они? Знаю только, что жили где-то в Удмуртии. Так что могла быть и Франция...

– Ваши видения, повторяю, можно толковать по-разному. Поверьте, однозначный ответ просто невозможен. Я стараюсь объяснить только то, что можно объяснить, то, что вы можете понять, но есть и другие объяснения. Просто они будут преждевременны и непонятны.

– Это я уже усвоил, - угрюмо сказал Панаев.
– Ладно, об остальном не спрашиваю. Теперь о вас. И о биотах.

Цироллец скрестил руки на груди, покосился на пожилого мужчину, направлявшегося к их скамейке. Панаев непроизвольно напрягся. Мужчина сел на дальнем краю скамейки, развернул газету и углубился в чтение.

– Спокойно, Виктор Борисович.
– Цироллец выразительно провел ладонью по плащу.
– Об остальном вы не спрашиваете, но именно остальное служит мостиком к рассказу о нас и биотах. Небо в полыхающих звездах, багровые скалы, полет... и выбросы... энергетические пробои... вывернутость в момент слияния... акустический фон...

– Постойте, я что-то...

– Да, извините. Музыка, полет белых лент, спирали и колонны. Внешняя сторона определенных процессов. Одно из ваших вдений. Так вот, я тоже все это помню. Заметьте, никогда не видел и видеть не мог, но помню. И если ваше видение - только фрагмент, то я воспринимал гораздо более полную картину. И любой цироллец тоже. И мы знаем, что это такое.

– И что же это такое?

– Память. Та же самая генетическая память, восприятие впечатлений тех, кто принес жизнь на Цироллу.

– Но откуда...

– Подождите. Еще одно ваше видение: улицы какого-то города, площадь, выложенная разноцветными плитами. Зал Многомерных Отражений. Забытое Поле. Место Странных Игр. Разноцветный узор на площади - это древний символ, он сохранился в нашем сознании от тех, кто принес жизнь на Цироллу. Происхождение этого вашего видения, в отличие от других, истолковывается совершенно однозначно: в вас ожила генетическая память предков. Я тоже очень долго был жителем этого города. Это мой город.

– Я помню о тех, кто принес жизнь на Цироллу?
– запинаясь повторил Панаев.
– Так, подождите... То есть я как-то связан?.. Я помню ваш город... Значит...
– Панаев растерянно посмотрел на хмурого циролльца.
– Значит, вы - наши предки?..

Цироллец медленно кивнул.

– Да, Виктор Борисович. Именно так. Я один из тех, кто когда-то принес жизнь на Землю.

– Чепуха!
– почти выкрикнул Панаев и стукнул кулаком по скамейке. С шорохом разлетелись голуби, мужчина с газетой недоуменно посмотрел в его сторону.
– Че-пу-ха!

– Почему?

– Потому что этого просто...

*

– В отпуске уже были?
– спросил врач, делая какие-то пометки в медицинской карточке Панаева, натягивавшего свитер. Врач был не тем, молодым и усатым, а пожилым, сморщенным и улыбчивым. Участковый терапевт сам угодил на больничный.

– Еще нет.

– Вот и чудненько. В деревню, в глушь, в Саратов. Или в пансионат. Противопоказаний нет. Загляните на той неделе, еще раз кардиограммку снимем. Зубчик тут у вас... Сердце не беспокоит?