Вот донесся чей-то крик, но король продолжал безмолвствовать. Он стоял недвижимо, несмотря на кипящую внутри бурю.

Наступила ночь, и там, в пустыне, вспыхнула дюжина факелов, подпрыгивающих в темноте, как светлячки.

Уже не оставалось сомнений, что это идет Фари.

Загадка проклятия Запретной Пустыни была решена.

Принц Лука выкрикивал поздравления и хлопал отца по спине, жалея, что сейчас в руке нет кинжала. Офицеры и придворные столпились вокруг, восхваляя мудрость и дальновидность короля.

Манасия не двигался. Возбуждение улеглось быстро — он слишком долго ждал, чтобы безмятежно предаваться веселью.

Когда усталая, измотанная экспедиция лорда Фари прибыла, король уже собрал генералов в командном шатре.

Принц Лука с громадным удовольствием наблюдал за тем разочарованием, с которым старый демон воспринял столь прохладный прием. Путешествие тяжело сказалось на лорде Фари.

Скорчившись в седле, страдая от болей в каждой косточке, он вгляделся сначала в Луку, а затем в огни палаточного города.

— Где король? — спросил он дребезжащим от старости и усталости голосом. Он ненавидел себя за то, что выказывает слабость перед лицом Луки, но ничего не мог с собой поделать.

— Отец попросил меня принести извинения, — ответил принц. — Он сказал, что вы поймете, если не получите поздравлений от него лично. Ведь он сейчас занят. Речь идет о планах вторжения в земли людей.

Сафар уже давно плыл по безмятежному морю. Далеко внизу, в таинственных глубинах, остались морские кошмарные драконы, преследующие его в снах.

Он мечтал о Кирании и ее плодородных полях. Грезил о горниле Солнечного Бога, где создавались облака, роняющие краски на землю. Он грезил о глине, мгновенно принимающей причудливые формы, стоило ему лишь коснуться ее. Грезил о девах, купающихся в озере, и у всех у них были столь же сладостные груди и бедра, как у Астарии, и пьянящие улыбки, и искрящиеся глаза, как у Нерисы.

Но каждый такой сон перемежался быстро меняющимися кошмарами. Он видел, как лава вулкана накатывала на обитателей Хадин. Видел кавалерию Демонов, атакующих караван. Он видел Тулаза, поднявшего саблю, Калазариса, заглядывающего в подземелье, видел Катала, умирающего от рук Земана. А солдаты Дидима избивали Нерису.

Он грезил о пещере Алиссарьяна, где, присев рядом с Ираджем, наблюдал, как из дыма появлялись соблазнительные женские губы, и видел, как они движутся, и слышал, как говорила Предсказательница:

— Эти двое пойдут той же дорогой, по которой уже прошли двое. Братья по духу, но не по чреву. Разделенные телесно и умственно, но объединенные судьбой. Но берегитесь того, что найдете, о братья. Берегитесь выбранного вами пути. Ведь эта история не закончится, пока не доберетесь до Огненной Земли.

Постепенно сновидения становились все более размытыми, и Сафар начал осознавать окружающий мир. И выглядел этот мир столь же таинственно, как и океан сновидений.

Он по-прежнему ощущал покачивание, словно продолжал плыть по морю, правда, ему казалось, что он лежит в повозке с тентом. И вместо плеска волны слышит хлопанье ткани на ветру и звонкие звуки натянутых струн. Но слышалось и ритмичное плесканье воды, и почему-то низкий рев горящей печи.

Сильные и ласковые руки приподняли его голову. Губ коснулась ложка, во рту оказался мясной бульон. Вновь приблизилась ложка. Сафар ел и ел, пока не послышалось шкрябанье по дереву, свидетельствующее о том, что чашка пуста. Сафар вновь задремал.

На следующий раз он очнулся и услыхал незнакомые голоса, произносящие странные вещи: «Закрепляй этот карабин…»; «Направляй раструб, проклятье! Направляй раструб!»; «Кто следит за горелкой? Она почти погасла!»

Однажды он услыхал, как та женщина, которую он принял за смерть, творила непонятное заклинание:

Сафар задумался над смыслом такого заклинания. Он так и уснул, озадаченный.

Шло время. Время сонного путешествия. Но вот его окатил поток холодного воздуха, и он открыл глаза.

По глазам больно ударили солнечные лучи, но тут же зрение прояснилось.

Казалось, он лежит на твердой поверхности на дне фантастического ущелья, загадочные стены которого выкрашены в различные цвета. Стены загибались внутрь, отделяясь вверху одна от другой лишь на несколько футов. Через эту щель он видел небо столь же голубое, как купол небосвода над Невестой и Шестью Девами.