Аглая издали гляделанаочередь к таможне, включающую Кузьму Егоровича, Машеньку, Жюли. Туда-сюдатаскал тележку с чемоданами носильщик Равиль.

– - Но что я там буду делать?!
– - прямо-таки ужасался КузьмаЕгорович, готовый, кажется, сбежать, как Подколесин.

– - Скажи дедушке, -- обратилась Жюли по-французски к Машеньке, -- что многие истинные коммунисты продолжали борьбу в эмиграции.

– - Бабушкаговорит, -- перевелаМаша, -- что многие истинные коммунистыю

Никитас товарищами пел, Вероникадирижировала, поклонники кричали, свистели, хлопали, махали плакатами и фотографиями ребенка-Никиты в матроске наколенях тридцатилетнего отцаю

Аглая смотреланаМашеньку, Машенька -- исподтишка -- намать взрослым печальным взглядом.

– - Начто жить, начто жить!
– - передразнилаЖюли по-русски.
– - Спроси у деда, сколько он получал, покаего не выгнали.

– - Дед, асколько ты получал, покатебя не выгнали?

– - Полторы тысячи, -- ответил КузьмаЕгорович ностальгически.

– - Сколько ж это выходит?
– - полувслух по-французски прикинулаЖюли.
– Один к одному, что ли? Переведи дедушке, что самая средняя проститутказарабатывает у нас больше завечер.

– - У нас, кажется, тоже, -- вздохнул КузьмаЕгорович, и тут их позвали заперегородку.

Никитавлетел в зал.

– - Эй, отец!
– - крикнул.
– - Жди в Париже в составе правительственной делегации. Вероникагарантирует!
– - и помахал прощально.

Вещи ползли сквозь рентген-аппарат. Таможенник выдернул большую сумку:

– - Что у вас тут?

– - Как что?!
– - возмутилась Жюли.
– - Белье, одежда!

– - Нет, вот это!
– - и таможенник, запустив в сумку безошибочную руку, извлек склеенный из осколков бюст Ленина.

– - Этою -- засмущался КузьмаЕгорович.
– - Это сувенир.

– - Не положено к вывозу, -- отрезал таможенник и бюст отставил.

– - Как не положено?!
– - возмутился КузьмаЕгорович.
– - Почему не положено?! Этавещь не представляет художественной ценности. Вот -- справкаиз Министерствакультуры!

– - Потому чтою -- не нашелся что ответить таможенник.
– - Потомую

Седовласый, наблюдая намониторе прощальную сцену, раздраженно сказал:

– - Потому, осёл, что мы отказались от экспортареволюции!