Потом мать воспитывает ребенка до четырех лет. Все это время она не должна заниматься чем-то другим. Потом ребенок идет в школу, где им занимаются учителя.

– Детей отбирают у родителей?

– Ну что ты, конечно нет... Хм! С твоей точки зрения - да. Когда ребенок начинает учиться в школе, с родителями он больше не живет. То есть они могут и должны приезжать к ребенку, брать его во время отпуска, но живет он в школе. Но ведь такой тип обучения был в твое время в лучших частных школах. А Фирма оплачивала детям членов Организации образование в лучших частных школах. И сама создавала такие школы. А потом эта система постепенно распространилась на всех.

Так что детей отбирают у родителей и воспитывают в интернатах, как это делалось в 20-м веке с детьми миллиардеров и внуками президентов.

– Ладно. А теперь объясни мне, что это такое: мобильник, о котором говорил Мартин Блумозер. В моем веке мобильником называли радиотелефон.

– Это мобильный компьютер и автономная связь. Его можно использовать и как радиотелефон, и не только: он предаст и письмо, и видео. Как компьютер и записную книжку, книгу для чтения можешь в него загрузить. И еще в нем анализатор биополя - охрана здоровья. Если у тебя возникнут проблемы, он тебя предупредит. А если тебе станет плохо, он сам вызовет помощь. И еще это удостоверение личности. Может быть это самое важное. Мобильник символ гражданского статуса.

– И часто проверяют удостоверение личности?

– В тех местах, куда входить разрешено не каждому, а дверь тебя не знает.

– А здесь много таких мест?

– Лаборатории, производства... Туда можно входить работающим - их двери знают, или профессионалам соответствующего класса. Или кто-то из персонала дает разрешение на вход. Кто ты, можно ли тебе сюда входить, дверь справляется у мобильника.

– А если я возьму чужой мобильник, могу я с ним пройти туда, куда мне не положено?

– Нет. Анализатор биополя отличит своего хозяина.

– Выходит, я не могу взять чужой мобильник, поговорить, например?

– Ты можешь пользоваться чужим мобильником, он даже и за твоим здоровьем будет следить, хотя делать это будет хуже, чем твой собственный, потому что не настроен на твой организм. С ним ты не сможешь делать только то, что требует удостоверения личности.

– Аня, вопрос из чистого интереса: можно перепрограммировать мобильник, ну например изменить там сведения обо мне?

– Изменить записи о личности в мобильнике нельзя. Мобильник - основная ячейка Государыни. Да и бесполезно: данные в мобильнике все время сверяются с данными Государыни. В общем, выходя из квартиры бери с собой мобильник.

– А ходить без мобильника запрещено?

– Нет, конечно, ходи. То есть тебе как раз делать этого пока не стоит, хотя в городе многие ходят без мобильника: с транспортом нет проблем, и терминалы можно найти на каждом шагу. А в лесу без мобильника ты и гравикар вызвать не сможешь. Разве что залезешь на елку и будешь орать. Так все равно не услышит.

– Да, в лесу действительно плохо. Пришлось бы топать пешком до ближайшей деревни.

– Далеко пришлось бы топать, - усмехнулась Аня - так что ты лучше носи с собой. В городе с тобой конечно ничего не случится, но по крайней мере сможешь спросить если нужно что. Меня вызвать, или Старорусом воспользоваться. Ну, на сегодня хватит. Давай разойдемся: уже поздно.

Возбужденный всем увиденным, Никита вышел на балкон и до темноты смотрел на новый мир лесов и гигантских задний. В вечерних сумерках они засияли, создав волшебную картину световых гор над мрачной чернотой лесов. Потом усталость сморила его.

Часть 3. Сны на бегу.

С учителем Володей Суходольским Аня познакомила Никиту через несколько дней после выхода в мир. В эти дни Никита пытался начать изучать современный язык.

Начало было не слишком удачным, хотя Никита всегда проявлял незаурядные способности к языкам. И причина была не в том, что ему трудно было запомнить много новых слов или правильно произнести их - память после воскресения работала у него безупречно. Дело в том, что он не мог понять, что эти слова означают.

Обычно при изучении языка иностранное слово сопоставляется с известным понятием, но теперь Никите не с чем было сопоставлять новые слова. Он мог по-настоящему изучить язык только одновременно с изучением всей новой для него науки, техники, жизни. И еще он видел, что даже Аня не понимает этого до конца, не понимает, как ему надо учиться. Черт побери! Он даже книги не мог читать. Фантастика и фэнтези его эпохи казались ему теперь скучными: весь мир кругом сплошная фантастика.

Классика тоже: ему не интересно было читать о прошлом. А читать о настоящем не получалось. Современного языка он действительно не понимал, а перевод давал что-то маловразумительное. И даже там, где перевод, казалось бы, был вполне понятен, суть описываемого ускользала. Отношения людей, их побудительные мотивы были в новом мире совершенно другими, а какими непонятно.