Настоящее имя террориста было Натаныч Рамирес Санчес. Родом из Колумбии, он обрел убежище на гостеприимной петербургской земле. Его отец, южноамериканский фанатик-библиофил, назвал троих сыновей так: Аркадий, Борис и Натаныч, в знак уважения сами понимаете к кому. Двое стали трудолюбивыми фермерами, чьи хозяйства специализируются на культуре кока, и только младший вырос неизвестно кем. Вот как в жизни бывает.

План похищения не удался. Террорист сообразил, что вместо Нобелевского лауреата в его автобус сели сотрудники местной жандармерии. Случайностью это никак не могло быть. Выход напрашивался сам собой - как ни в чем не бывало следовать по маршруту, при первом удобном случае убрать фараонов и уносить колеса. Правда, заказчики... м-м, ох уж эти заказчики! Что ОНИ скажут? Срыв такой операции не простился бы никому... Разумнее было "перепутать" маршрут, уйдя на кольцо, развернуться и двигаться обратно - что преступник и сделал.

Но убрать фараонов тем более необходимо.

Рука террориста изредка тянулась к спрятанному под сиденьем "Алексу" (калибр 0.38 дюйма, скорострельность 300 в минуту). Особенно он нервничал, когда милиционеры бесцеремонно разглядывали его. Террорист сдерживался, понимая, что противники - тоже профессионалы. И ждал, ждал момент.

Вот тут-то ворвавшиеся в салон литераторы вконец спутали ему карты.

8. КОЕ-ЧТО НА ДЕСЕРТ

Хозяева банкета а-ля фуршет подстраховались. Гостей пригласили на Шпалерную, 17 (лже-Ольга и Станислав упоминали правильный адрес в своих мыслях). Но Дом Писателя расположен по адресу Шпалерная, 18! Это рядом, напротив. Задумка была такая - о точном месте (Шпалерная, 17) сообщать только своим, проверенным, а нежелательные гости и просто поклонники Лема пусть направляются в Дом Писателя, пусть безуспешно ищут. Красивая задумка.

Собравшиеся ждали. Висели приветственные плакаты: "Слава Лем!" - на одной стене комнаты, "Стасик Лем!" - на другой. Манили изысканные вина и закуски. Повсюду лежали стопки романа "Понос", написанного Нобелевским лауреатом вслед за известным романом "Насморк". Книги предназначались для организованного получения автографов, как бы на десерт.

Этот фантастический детектив (имеется в виду "Понос") рассказывал о подпольном производстве совершенно нового типа винограда - управляемого, который то спел, то зелен. Пан Лем, правда, обижался на такую трактовку и утверждал, что на самом деле он писал о трагедии искусственно оразумленного существа - лисицы, которая то дура, то умная. На протяжении всего романа герой-следователь мучатся животом, а в финале умирает, так никого и не разоблачив.

Впрочем, все сказанное в этой главе к делу не относится.

Лауреат задерживался.

Михаил Успенский:

9. ИДЕНТИФИКАЦИЯ ШТЕРНА

Но задерживались и фэны. Сидорович ходил взад и вперед по холлу, с неприязнью поглядывая на тщедушную фигурку престарелого шведского короля. Король был в мундире, при всех регалиях, отчего народ принимал его за швейцара и величал "папашей".

"Вовсе незачем было его усыплять и вывозить в трюме сухогруза "Маньяк Чикатило", - думал Сидорович.
– Небось не отсохли бы руки у меня самому вручить Нобелевку".

В углу холла врач-вредитель Лазарчук уже раскинул свое зловещее хозяйство - искусственную почку, искусственное сердце, барокамеру, аппарат для переливания крови христианских младенцев - и теперь жестами манил Сидоровича поправить здоровье.

В это время в туалете Леонид Ильич гляделся в зеркало и думал про себя: "Кто этот красивый молдованин? Уж не Сергей ли Иванов? Нет, это я уже размечтался..."

Но и без того академик Чазов поработал над ним неплохо - пересаженные органы молодой гориллы совершили чудо. Выглядел Леонид Ильич лет на тридцать, не больше. А чекисты придумали для него отличную легенду - героическое, почти диссидентское прошлое, да и фамилию подобрали подходящую - Бережной.

...Стекло входной двери звонко разлетелось, и в холл ввалились очень сильно хорошие майор Руденко и капитан Брайдер. Они крепко опирались на незнакомца загадочной наружности и внутренности.

– Сидор, знакомься!
– зашумел Брайдер.
– Наш человек, водила из Колумбии, маць иху у пераеб!

"Началось", - отметил Сидорович.

"Началось!
– обрадованно думал террорист Натаныч-Щеголев.
– Легко и свободно внедрился..."

Он внимательно оглядел холл, и первой заботой злодея стала, конечно, идентификация Штерна.

"Надо будет во время банкета слева от так называемой "Ларионовой" посадить, скажем, Лукина, а справа, скажем, Успенского. Если это Штерн, образуется критическая масса невероятной убойной силы. Если же Ларионова настоящая... Что ж, туда им и дорога!"

Террорист Натаныч-Щеголев не ведал жалости. Но тут его взгляд упал на величественную фигуру в бороде и очках.

"Опередил, каррамба долбанная! Конечно, старина Витман по кличке "Уолт" применил свой коронный прием: переоделся Логиновым, а под рубаху запихал килограммов двадцать пластиковой взрывчатки, вроде как живот... Но ничего, я тебе сделаю галстук по-колумбийски..."

10. ПРОКЛЯТИЕ СТАРОГО ФЛЕЙШМАНА

...Столяров напряженно всматривался в заоконное пространство. Он тщательно сбрил усы и бороду в надежде, что Луиза Тележко с питерского ТВ примет его за Лема и тут же возьмет интервью, в котором он всыплет по первое число заморским графоманам. Таков был чудовищный замысел его холодного, расчетливого мозга.

Следом за Столяровым ползли слухи, что никакого Столярова нет вообще, а просто в начале пятидесятых в Ленинграде проводили секретные опыты по клонированию, и среди доноров был молодой студент Б.Стругацкий.