Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая:

— Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!

Тут раздался звонок в дверь.

Света побежала в прихожую и звонко спросила:

— Кто там?

Хриплый голос ответил:

— Открой! Это я — твоя бабуля!

— Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь?

— Да простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!

— Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!

— А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице, и ноги сильно болят!

Света набросила на дверь цепочку.

— Бабушка, — задумчиво сказала она через дверь, — я открою, а ты — бандит?

— Какой еще бандит?! — Бабушка закашлялась.

— Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой!

Старушка спустилась на ступеньку, заплакала:

— Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут?

— Папа после работы, — донеслось из-за двери. — А мама пошла выписываться к парикмахеру.

— Куда? — Бабушка вскочила. — Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!

— Бабуль! Бабуль! — пробивался из-за двери детский голосок. — Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь!

— Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!

В это время по лестнице поднимался мужчина в сапогах и спецовке.

Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился.

— Кого оплакиваем, бабуля?

Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственная внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:

— Давление у меня пониженное, сынок... Второй день с лестницы падаю.

— А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! — весело сказал мужчина, нащупывая на двери звонок.

— Кто там? — спросила Света.

— Ребятенок, открой! Тут старуха концы отдает!

— Дядя! Там темно, вы потрогайте, эта старуха, может, старый бандит!

— Мерзавка! — взвыла бабушка. — Перед людьми не позорь!

— А как там внучка твоя оказалась? — сообразил мужчина. — Чья бы там внучка ни была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!

— А при детях ругаться нельзя! — сказала Света. — Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?!

— Во дает! — одобрительно хмыкнул мужчина. — Перспективная девочка подрастает!

— А вы кто такой там? Один — бабушка, второй — дедушка, что ли?

— Я-то? Я дядя Коля-водопрово...

Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:

— Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы... почтальон!

Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:

— Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом?

— Но я прошу вас! Скажите: почтальон, — она откроет!

Дядя Коля сплюнул в сердцах:

— Слышь, ты там! Открой! Оказывается, я почтальон!

— А голос как у водопроводчика!

— Бабусь, внучка воспитана неслабо! Граница на замке! Придется ломать дверь!

— Ломайте! — Бабушка махнула рукой. — Только аккуратно, как свою.

Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс «Отвори потихоньку калитку», начал выламывать дверь. Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую?

Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала:

— Мама! Мамочка! Меня утопят! — Она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.

По лестнице, насвистывая, поднимался Светин папа. Увидев в полутьме сопящих у его двери, Сергей с ходу заехал водопроводчику в ухо.

— Сереженька, не бей! Это свои! — завопила бабушка и бросилась разнимать. Мужчины метили друг в друга, но в темноте в основном все доставалось бабушке, как обычно и достается разнимающим.