– Мы обязаны представить покупателю добротный продукт, – сказал наконец Сийнико. – Зачем нам рекламации? Пускай любимцы проходят суровую школу, зато мы выпускаем в свет отличный материал.

– Чепуха, – сказал я. – К холоду человек не может привыкнуть. Он может научиться терпеть его. Не более.

– Откуда это ты узнал?

– Сам придумал. Я семнадцать лет прожил в любимцах. Вы что же думаете, дом, в котором я жил, не отапливался? Вы что, не знаете, что моя подстилка лежала на кухне, где всегда тепло?

– Нельзя, – сказал Сийнико. – Мы рекламируем наших любимцев как морозоустойчивых.

– Они не морозоустойчивы. Они страдают.

– Я удивлен, – сказал Сийнико. – Я обязательно все это проверю.

Он ничего не сделал, и малыши продолжали болеть и умирать. Правда, Арсения я взял к себе в бокс, который, как и все помещения для спонсоров и лаборатории, отлично отапливался. Я отдал Арсению свое одеяло, а пищу носил ему из столовой. Арсений громко кашлял, у него воспалились жабры, я выпросил у биоинженеров таблетки от кашля и от жара. Через два дня мне пришлось еще более потесниться – тяжело заболела Леонора.

Но Леонора пришла не одна – она принесла простуженную девочку. Так что у меня образовался лазарет, который продержался до весны. Как оказалось, поварихи, уборщицы и воспитательницы тоже порой брали к себе в дома больных детей. И никому об этом не рассказывали. Госпожа Фуйке не удивлялась несовпадению списочного состава питомника с наличными малышами. Она наверняка знала о том, что происходит, но спонсору Сийнико об этом не рассказывала. Он бы навел порядок.

Спонсор Сийнико не был жестоким существом, не был садистом. Но порой я видел в нем страшного убийцу. Происходило это от того, что ему было все равно, что случится с человечеством, если это не затрагивало его интересов. Он противился массовым ликвидациям людей, потому что полагал, что спонсорам выгоднее, чтобы люди им облегчали жизнь. Но если бы его кто-то убедил, что спонсорам будет удобнее жить, если завтра люди умрут, я убежден, что он первым бы начал травить нас газом или закидывать бомбами. То, что он выделял меня из числа людей, ни о чем не говорило. Я отдавал себе отчет в том, что со мной он расстанется так же спокойно, как с разбитой лампочкой. Но пока сотрудничество с людьми ему было выгоднее их смерти.

Особенно очевидным это стало, когда в начале мая к нам в питомник вдруг опустилось несколько вертолетов, на которых прилетели незнакомые мне высокопоставленные спонсоры. Среди них были носители оранжевых кругов Управления экологической защиты, синих гребней Охраны порядка, красных кругов Ведомства пропаганды.

Я был в библиотеке за кабинетом Сийнико и хотел было уйти, но опоздал

– спонсоры один за другим входили в кабинет. Кресел для всех не было, так что двое, Сийнико и большой чин из Охраны порядка, сели, остальные стояли. Впрочем, спонсоры не любят сидеть, им удобнее стоять. Идею кресла они позаимствовали у людей, и Сийнико говорил мне, что до сих пор среди консервативных спонсоров к креслам существует стойкое отвращение, как к предмету моральной деградации.

Чудовища были видны мне сквозь щель в неплотно прикрытой двери. Я затаился. Я был уверен, что подведу своего покровителя, если выйду из библиотеки и пройду через кабинет.

Спонсоры были убеждены, что их никто не подслушивает, потому говорили громко, не стесняясь в выражениях, я же слышал и понимал все до последнего слова.

– Мы все очень заняты, – сказал Сийнико. – И не любим терять времени даром. Я начинаю сразу с информации, которую получил от Высшего совета.

– Правильно, – откликнулся спонсор с красным кругом Ведомства пропаганды. – Переходите к делу.

– На Высшем совете обсуждался вопрос о нехватке продовольствия и иных продуктов, которые производят люди.

– Не в первый раз, – отметил другой спонсор.

– Но на этот раз решено принять меры. В соответствии с проектом двенадцать. Вы помните его?

Два согласных мычания – потом голос:

– Я не в курсе дела.

– Напоминаю: в прошлом году обсуждался и был отклонен проект, который объясняет деградацию экономики и падение производства тем, что работники-люди все более наглеют и все большую часть продуктов оставляют себе. Это позволяет им благоденствовать и плодиться, тогда как мы, спонсоры, оказываемся в невыгодном положении, так как космические поставки затруднены, а контроль Федерации ожесточился. Проект двенадцать предусматривал ликвидировать половину населения Земли.

– Зачем? – послышался удивленный голос спонсора из Управления экологической защиты.

– Идея проекта заключается в том, чтобы вдвое уменьшить число едоков-людей и таким образом освободить массу продуктов для потребления нами.

– Чепуха! – зарычал невидимый мне голос. – Что они, не понимают, что каждый едок является и производителем?

– Не считайте Высший совет глупее, чем он есть на самом деле, – мягко возразил Сийнико. – Там отлично это понимают. Но и понимают, что в существовании людей заинтересована лишь часть спонсоров – те, кто наладил с ними деловые и личные связи. Вот именно это и кажется руководителям совета очень опасным. Они опасаются размывания нашей идеологии.

– Это плохо, – сказал спонсор из Ведомства пропаганды. – Значит, с продовольствием и товарами станет намного хуже.

– Намного, – согласился Сийнико.

– Однако наши дорогие консерваторы сделают еще один шаг к идеалу, к образцовой планете с одним образцовым городом для инспекций и комиссий. Мы же лишимся всего.

– К сожалению, эта точка зрения взяла верх, – сказал Сийнико. – И боюсь, что отменить ее не удастся.

– Что же делать?

– Ликвидация половины населения Земли – задача нелегкая. Даже самые решительные в совете понимают это. Раньше августа эта операция не будет предпринята. Значит, у каждого из нас есть время подготовиться, предупредить нужных людей, спрятать то, что можно спрятать…