Раздались громкие аплодисменты. Люди зашумели, загалдели, стали оборачиваться к Александру Антоновичу, поздравлять. Генерал-лейтенант поднял руку, призывая к тишине.

— Товарищи, это все, так сказать, закуска. Экспериментальная база технического университета, с которой мы так давно и плодотворно сотрудничаем, приготовила для вас новую разработку. Мы провели совместные испытания стрельбы по движущимся целям оптическими ракетами класса “воздух — земля” и предлагаем эти системы для серийного производства. Наибольшая эффективность может быть достигнута при стрельбе по зенитным и ракетным комплексам противника. Думаю, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать, — генерал взял трубку и приказал: — Пускайте технику!

Все опять приставили бинокли к глазам, вглядываясь в пелену дождя. Скоро послышалось урчание, вдали на холмах показалась неуправляемая техника: по дороге с неплохой скоростью ехала зенитная установка “Шилка”, на большом расстоянии от нее двигался тягач с огромной железной трубой, имитирующей ракету, с другой стороны показался бронетранспортер. Он с ревом взобрался на холм и пополз по склону. Раздались очереди — на технике заработали управляемые автоматикой пулеметы, заставляя людей на вышке вздрагивать и ежиться.

— Поехали! — опять приказал генерал в трубку.

Раздался самолетный рев. На этот раз из-за туч одна за другой вылетели сразу четыре крохотных точки, они устремились к технике, лавируя и приникая к земле, будто ими кто-то управлял из поднебесья. Одна точка впилась в бок бронетранспортера. Грохнул гулкий взрыв. Ракета словно столкнула бронетранспортер с холма. Он накренился, перевернулся и, набирая скорость пополз вниз по склону. Одно из колес отвалилось и самостоятельно поскакало в ложбину. Вторая ракета разорвала “шилку”. В разные стороны полетели куски искореженного металла. Третья и четвертая угодили в тягач с трубой. Многотонный тягач завалился на бок. Из него повалил густой черный дым. Все видели, как рваные куски трубы, имитирующей ракету, взлетали высоко в воздух и втыкались в землю. Все четыре ракеты попали в цель. Гул смолкал. Самолеты ушли, так и не показавшись из-за туч.

Послышались восхищенные возгласы, опять раздались аплодисменты.

— Пуск был произведен двумя тридцать пятыми “сушками”. Для движущихся целей мощность может быть вдвое меньше. Время жизни техники противника на поле боя определяется только временем подлета авиации, — объяснял генерал, довольно щурясь. — Параметры цели задаются автоматически без участия человека. Компьютер через телекамеру распознает “противника” и наводит ракету. Сейчас для обезвреживания неразорвавшихся боекомплектов целей на полигон будет послана группа саперов. Мы с вами, товарищи, можем пока плотненько пообедать, согреться, так сказать, чтобы не простыть по такой погоде, а потом предлагаю подъехать на полигон и осмотреть, что осталось от техники.

— Да ни хрена там не осталось! Металлолом! Железо! Потрясающая эффективность! — загалдели генералы. Александра Антоновича окружили со всех сторон, стали расспрашивать о системах.

— Да я не специалист. Это все наши разработчики, цеховики. Они скоро подъедут. Мое дело — наука, — отмахивался Александр Антонович.

— Видите, как может быть эффективна наука, стоящая на страже интересов государства, — наставительно сказал генерал, дружески похлопав Александра Антоновича по плечу.

За столами сидели поступающие в аспирантуру, что-то быстро строчили на больших проштампованных листах. Митя нервничал и грыз ручку. Все происходило в кабинете философии, заставленном шкафами с потрепанными книгами. А где еще можно сдавать философию? Впрочем, Залесову сейчас никакие философские книги не могли помочь — он не знал оба вопроса.

— Господа поступающие, я выйду, а вы посидите, пожалуйста, тихо, — попросила экзаменаторша — толстая пожилая женщина в очках, вставая из-за стола. — Через двадцать минут придет комиссия, и мы начнем, — она направилась к двери. — Кстати, тут за шкафами у нас сидит лаборантка, она за вами проследит, так что списывать и не пытайтесь. Людочка, пожалуйста.

— Да-да, Маргарита Львовна, — раздался из-за шкафа писклявый голос Людочки.

Но как только тетка вышла из кабинета, все тут же зашуршали “шпорами”. Митя кинулся к подоконнику, на котором у него стояла большая дорожная сумка, вытащил “Большой философский энциклопедический словарь”, быстро сунул его в стол. Потом оглянулся и стал лихорадочно перелистывать страницы. Нашел статью о Камю, стал торопливо читать…

Специальность прошла на ура. Он, как автомат, тараторил ответы, выказывая необыкновенно глубокие знания в области синтаксиса и семантики. Ему даже показалось, что Крошка Цахес с Найденовым его не слушают — пока он отвечал, они о чем-то перешептывались. Игонина задала только один дополнительный вопрос, касающийся темы его диссертации, после чего его отправили “погулять”, пока сдадут остальные. Найденов сказал, что у него блестящие знания, и он надеется скоро оказаться на Митином банкете по случаю защиты. Если уж Найденов сказал!…

Английский тоже прошел более-менее благополучно. Правда, в переводе по грамматике Митя грубейшим образом нарушил согласование времен и еще несколько раз забывал про артикли — у него с этим всегда было неважно, — но комиссия была очень лояльна, и он получил “добротную” четверку.

Философия еще со студенческой скамьи была для него камнем преткновения. Он ничего не понимал в этой зауми, да и не пытался понять, предпочитая перекатывать у соседей конспекты и готовить “флаги”, совсем не вникая в смысл написанного.