Конецкий Виктор Викторович
Шрифт:
«КРАСН ДИВН 4 12 3 1230 ЛЕНИНГРАД 780 ТХ КИНГИСЕПП КОНЕЦКОМУ = КУРБАТОВ ОВСЯНКЕ ЛЕТИ БЫСТРЕЕ ЖДЕМ ДЕРЕВНЕ = АСТАФЬЕВЫ».
По «Свободе» передавали статью Гумилева «Русская идея».
05.10. В 01.00 ошвартовались к причалу в Дудинке, сразу начали разгрузку пустых контейнеров на четыре хода.
В 08.30 сообщили о гибели нашей подводной лодки в 700 милях от побережья США. Близко лазают ребята от садовой калитки потенциального противника! Рейган, вполне возможно, откажется встречаться с Горбачевым в Исландии – больно повод хорош…
Откуда-то выписал: «…долгое морское путешествие не только обнаруживает все твои слабости и недостатки и усиливает их, но извлекает на свет Божий и такие твои пороки, о которых ты никогда не подозревал, и даже порождает новые. Проплавав год по морю, самый обыкновенный человек превратился бы в истинное чудовище. С другой стороны, если человек обладает какими-либо достоинствами, в море он редко их проявляет, и, уж во всяком случае, не особенно рьяно».
По парадоксальности это, пожалуй, Марк Твен, когда поплыл после своих Миссисипи в Европу…
В Игарке, куда идем нынче, нет очистительных сооружений, и через временную канализационную сеть ежедневно сбрасывается в Енисей более 3000 кубометров нечистот! Без всякой очистки!
Город пользуется неочищенной водой, которая напрямую из водозабора мелкой речки Гравийки идет в квартиры, и уже в трубах в нее добавляется тройная доза хлора! Стоит ли удивляться, что Игарка – рекордсмен края по инфекционным желудочно-кишечным заболеваниям.
В эту зиму город обеспечен теплом всего на 61 процент…
06.10. До Игарки плыть мне. И среди злых, метельных зарядов, среди вспыхивающих в свете топовых огней снежинок буду искать мыс Агапитовский, остров Давыдовский, Покинутый поселок, избы Плахино…
Сколько раз здесь хожено… Теперь уж без всяких экивоков – последний. Попрощаюсь с мысом Каменный Бык под писк сверхсовременной спутниковой станции. Надышусь табачным лоцманским дымом – один будет смолить «Стюардессу», другой – верный «Беломор», а я добавлю «Космос», чтобы соответствовать нашему веку и навигационной спутниковой станции, в устройстве которой я так ни черта и не понял… Старость. Пенсия впереди по курсу.
Не доходя Игарки, стали на якорь в очередь на погрузку.
Приехали, Витя.
«СПРАВКА. Дана члену экипажа т/х „Кингисепп“ тов. Конецкому В. В., дублеру капитана, в том, что с 13 августа 1986 г. по 06 октября 1986 г. он находился в водах полярных бассейнов и ему положен дополнительный отпуск в размере 9 /девяти/ рабочих дней. 06.10.86. п. Игарка. КМ т/х „Кингисепп“ Ю. А. Резепин». Печать БМП ММФ СССР.
Сунул я эту последнюю бумаженцию в карман и спустился по трапу на игарский буксирчик, прошел в рубку к капитану.
Отвалили.
С «Кингисеппа» махали ручками.
Конечно, глаза чуть защипало, но я так ясно представлял себе весь путь до Красноярска, пересадки, нелетные погоды и тонны всевозможного хамства, что на долгие сантименты при прощании со своим последним в жизни судном эмоциональных сил не хватило…
Здесь конец моего дневника.
Финал
Итак, в Игарке распрощался с судном.
Третьи сутки сижу в аэропортовском бараке, жду самолет на Красноярск.
«Нет погоды».
Перестройка. Уже грохнул Чернобыль и утонул «Нахимов». Я уже в начале рейса рассказывал, как солдаты-пограничники размешивают сапожную ваксу вместе с дегтем в денатурате. Пьют и остаются живыми. Пущай наши внутренние и внешние враги тешат себя надеждой на скорую гибель России. Долго им придется ждать…
В единственном продовольственном магазинчике аэропорта висит объявление: «Сухое молоко отпускается детям до 12 лет строго по справкам». На дверях камеры хранения мелом написано: «Мест нет и не будет».
Народ в бараке валяется в четыре яруса. Сижу верхом на чемодане, как король на именинах. Духота, мат, детские рыдания, но под потолком барака мерцает телевизор. Правда, экран размером с книжку начинающего писателя, а изображение вовсе чахоточное.
Плевать мне на СМИ. Прощаюсь с Арктикой. Первый раз прошел ее тридцать три года назад. Быстро промелькнула жизнь.
Объявляют посадку. Народ тянется на взлетное поле понуро и в молчании.
И вдруг знакомый голос Беллы из далекой Москвы, из-под притолоки аэропортовского барака: