— Я никогда не говорил таких слов ни одной женщине, честно. Кроме того, когда я с тобой, то забываю обо всем на свете. Довольна?

Морджин медлила, не решаясь задать вопрос, который весь вечер не давал ей покоя.

— А как же Виктория Кэндал? Та женщина, которой ты послал цветы?

— Что?! — Конэлл ослепительно улыбнулся.

Он выглядел чертовски привлекательно. — Виктория Кэндал — моя мать.

— Серьезно? — Морджин не ожидала такого поворота.

— Она взяла девичью фамилию, когда развелась с отцом.

— О! — Морджин вздохнула с облегчением.

— Ну, теперь ты счастлива?

— К сожалению, счастье не бывает долгим.

— Тогда давай жить сегодняшним днем. — Его сильные руки обвились вокруг ее талии. В тот момент Конэлл больше всего на свете хотел, чтобы из ее прекрасных зеленых глаз исчезло выражение грусти. — Итак, мисс Маккензи.., куда мы сейчас отправимся?

Морджин вся горела, окончательно лишившись рассудка от его близости.

— А куда бы тебе хотелось?

На его лице появилась соблазнительная улыбка. Он еще сильнее прижал женщину к себе.

— Хочешь, чтобы я был откровенным? Морджин кивнула, и он ответил:

— В твою кровать, милая.

Она опустила взгляд. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Надо было ответить «нет», но она устала от одиночества. Ее тело жаждало мужского внимания. Причем внимания именно этого мужчины. И Морджин рискнула.

— Ну что ж, пошли, — тихо проговорила она и вышла из кухни.

При свете ночника Морджин одним движением стянула розовую футболку. Взгляду Конэлла предстало тонкое кружево бюстгальтера, облегавшего роскошные формы. Наконец-то пришло его время. Конэлл не мог больше ждать. Он схватил Морджин за руку и резко притянул к себе, прижимаясь ртом к ее губам.

Поцелуй был жадным и немного грубым.

Благие намерения не торопиться безвозвратно ушли в порыве страсти. Конэлл еще крепче прижал женщину к себе и принялся ласкать ее божественное тело. Боже, как долго он мечтал об этом! Он нащупал застежку бюстгальтера и расстегнул ее. То, что он увидел, не снилось ему даже в самых эротических снах. Ее грудь была соблазнительна и женственна, с темными нежными сосками. Конэлл прижался к ним губами.

Еле слышно застонав, Морджин обвила руками его шею.

— Давай я помогу тебе снять джинсы, хрипло прошептал он ей на ухо, освобождаясь от собственной одежды.

Морджин с удовольствием позволяла ему делать все, что он хотел, трепеща при каждом его прикосновении. Она тяжело дышала, соски напряглись от безумного желания. Она легла на кровать и погладила темные шелковистые волоски на его груди. Боже, какое у него удивительное тело. Широкие плечи, мускулистая грудь, плоский живот, узкие бедра. Ее руки блуждали по этому великолепному телу, губы осыпали поцелуями его лицо, шею. Казалось, Морджин хочет закрепить свою власть над ним.

Конэлл оказался опытным любовником, он точно знал, к какому месту надо прикоснуться, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Морджин выгнулась, словно натянутая тетива, желая, чтобы он прямо сейчас вошел и растворился в ней.

Вдруг Конэлл остановился. Его страстный взгляд опалял ей кожу.

— Прости, но мы, кажется, кое о чем забыли.

Здравый смысл подсказывает, что мы должны предохраняться.

— Ты.., ты имеешь в виду?.. — От смущения Морджин лишилась дара речи. Черт побери, почему она сама об этом не подумала?! Как можно быть такой безрассудной?! Неужели ей хочется нажить себе новые неприятности?!

Конэлл потянулся за джинсами, вынул презерватив и умело натянул его. Не прошло и нескольких секунд, как он снова оказался на ней.

Морджин обвила руками его шею и приняла неистовый поцелуй. Его рот жадно пил сладость ее рта, дразня и слегка покусывая распухшие губы.

Конэлл вошел в нее, и на какое-то мгновение Морджин показалось, что она вот-вот лишится рассудка от наслаждения.

Никогда прежде не знали они подобного экстаза, блаженство опьяняло обоих, приводя в исступление. Они уносились на огненных крыльях высоко за пределы этого мира, каждый раз взлетая все выше.

— Обними меня ногами, — приказал он.

Морджин подчинилась. Она чувствовала себя рабыней, которой доставляло удовольствие выполнять требования своего господина.

Она сжимала его, душила в объятиях, обладала им. И, сплетая тела, они снова и снова уносились в головокружительный полет, снова пламя обжигало их, и им казалось, что они отрываются от земли!

— Эта ночь — лучший подарок, который я когда-либо получал! Ты потрясающая женщина, мисс Маккензи, — восхищенно произнес Конэлл.