— Я всегда считал, что в таких зданиях предусмотрены лифты, — заметил он.

— Здесь есть лифт, но по выходным я им не пользуюсь, — объяснил директор фонда. — Не дай Бог, отключат электричество, и тогда… Ну, ты представляешь.

Прежде Льюис встречался с боссом и его помощниками в конференц-зале на втором этаже, и потому его заинтересовало, как выглядят жилые помещения наверху. Спутники поднялись на третий этаж и приблизились к стальной, необычайно громоздкой двери, совершенно не вписывавшейся в общий интерьер здания.

Опдаал нажал три или четыре кнопки на блестящем кодовом замке, и дверь пружинисто отворилась, издав металлический щелчок. Директор фонда закатил глаза:

— Уродство.

— Хм… впечатляет, — ответил Макбрайд.

Норвежец заговорщически усмехнулся.

— Одно время здесь снимал помещение некий частный банк. О его клиентуре ходили такие слухи, что, думаю, большая дверь была весьма кстати.

Они зашли внутрь: просторный, удобный офис с яркими лампами под потолком и современной обстановкой так не походил на помещения первого этажа. Здесь стояли стенки с книгами и кожаный диван, на журнальном столике из оргстекла — массивный серебряный поднос с чашками, блюдцами и дымящимся чайником.

— Чаю? — предложил Опдаал гостю.

Тот кивнул: «Да, спасибо», и зашел за письменный стол, чтобы полюбоваться чудесным видом из окна: за деревьями просматривалось прозрачное, словно отполированное озеро, на котором искрилась блестящая водная рябь.

— Восхитительное зрелище, — сказал Макбрайд.

Опдаал согласно кивнул, разливая по чашкам чай.

— С сахаром?

— Нет, добавьте немного молока, — ответил Макбрайд и тут, заметив компьютер на столе директора, склонил набок голову и нахмурился. — А где диск «А»? — поинтересовался он.

— Извини, что?

— Флоппи-дисковод, для дискет.

— Ах ты об этом, — ответил босс. — Здесь нет дисковода.

Макбрайд искренне удивился:

— Как?

Опдаал равнодушно пожал плечами.

— Следим за тем, чтобы информация не вышла за пределы этих стен. А так она уж точно не попадет в чужие руки. — Норвежец протянул гостю чашку и, усаживаясь за письменный стол, жестом пригласил того располагаться на диване.

Директор фонда отхлебнул чаю и воскликнул:

— Итак, ты прекрасно потрудился!

— Что ж, спасибо, — ответил Макбрайд.

— Я не преувеличиваю, Льюис. Мне известно, как тяжело работать в таких местах, как Гаити. Гнусный остров, а без подготовки туда соваться вообще опасно.

— Что ж, я рискнул.

— И все-таки уверен, — продолжил директор, чуть подавшись вперед и откашлявшись, — тебе не терпится узнать, ради чего ты здесь?

Льюис переменил позу и улыбнулся:

— На этот счет у меня есть некоторые предположения: через пару месяцев заканчивается финансирование моей работы.

Директор кивнул, давая понять, что догадка верна, хотя к настоящей причине и не имеет никакого отношения:

— Да-да, правильно. Только я пригласил тебя не поэтому.

— Не поэтому? — Макбрайд поднял на босса удивленный взгляд.

— Да.

В коридоре что-то застрекотало, и собеседники обернулись на шум.

— Лифт? — удивился Лью.

Норвежец кивнул, и на его лбу стала заметна глубокая вертикальная морщина.

— Но вы же говорили…

— Наверное, кто-то из персонала, — предположил Опдаал. — Вероятно, забыли что-нибудь.

Затем шум смолк, открылся лифт, и немного погодя в кабинет постучали.

— Тебя не затруднит? — Директор указал в сторону двери.

Макбрайд нахмурился: ведь Опдаал утверждал, будто в здании никого, кроме них, нет, и лифтом советовал не пользоваться, — но решил исполнить просьбу босса.

— Да-да, сейчас, — сказал Лью, встал с дивана и направился к двери. Открыл ее и…

Все произошло в доли секунды — достаточно, чтобы дать себе отчет в происходящем, но слишком быстро, чтобы отреагировать. Макбрайд увидел человека в костюме хирурга и противогазе. Затем струя газа из пульверизатора ударила Льюису в лицо. Сноп искр. Темнота.

Вне всякого сомнения, его везли в машине «скорой помощи»: на потолке бежали по кругу отсветы красных огней маячка. Рядом сидел какой-то человек в костюме хирурга и рассматривал Лью с выражением умеренного любопытства на лице.

Макбрайд захотел спросить, что с ним произошло, но говорить он не мог: во рту пересохло, язык точно одеревенел. Он попытался что-то сказать, но прозвучало нечто невнятное, словно он был пьян. Через некоторое время Макбрайд оставил попытки издать членораздельный звук и попробовал сосредоточиться на недавнем происшествии: «Человек в маске, видимо, из какой-то спасательной службы. Наверное, произошла утечка газа или что-то в этом роде. А как же тогда баллончик в руке? Что все это значит?»