Ему было бы легче забыть о своем страстном желании, если бы не Рикин. Иногда во время их медленного продвижения на юг, к Кермору, Даннин замечал, как Гвенивер разговаривает со своим капитаном — так интимно, склоняясь к нему так близко.

Порой лорд раздумывал, не нарушила ли она свою клятву с этим простолюдином. Ревность жгла его, и он возненавидел Рикина — человека, который раньше всегда ему нравился, которым он восхищался за его твердость, спокойствие, смелость, простоту в общении с подчиненными. Теперь Даннин подолгу мечтал, как во время безнадежной атаки пошлет капитана Гвенивер на верную смерть.

После возвращения в дан Кермор, когда Даннина больше не отвлекали сражения, он обнаружил, что ему стало сложнее игнорировать свою любовь к Гвенивер. Он делал все возможное, чтобы избегать ее, но оставались их уроки фехтования. Даннин пытался смеяться над собой, говоря себе, что он — только жеребец, охваченный пылом, и ничего больше. Но это было неправдой. Чувство Даннина к Гвенивер было честным и достаточно сильным. Мысль о ее смерти ужасала его. Обучая ее искусству владения мечом, он стремился передать ей все уловки, какие знал, чтобы компенсировать ее малый вес и невысокий рост.

Каждое утро они сражались по несколько часов. Хотя они пользовались только тупыми мечами и плетеными щитами, временами состязания перерастали в настоящую схватку. Что-то выводило ее из себя и вместо того, чтобы добиваться легких касаний, Гвенивер впадала в неистовство и начинала бить сильно. Это, в свою очередь, разъяряло Даннина. Несколько минут они обычно яростно сражались, затем прерывали поединок по какому-то полубессознательному взаимному согласию и возвращались к более цивилизованному фехтованию. Хотя в этих поединках Даннин всегда одерживал верх, он никогда не чувствовал, что покорил Гвенивер. Он мог все утро пятнать ее царапинами, но на следующий день Гвенивер начинала опять, и снова она выводила его из себя слишком сильным ударом. Даннин начал думать, что она собирается подчинить его себе.

Кроме того, возвращение в дан лишило Даннина возможности забыть о Рикине. Даннин часто видел их с Гвенивер вместе. Он замечал, как они смеются какой-то шутке, как Рикин склоняется к ней, когда они гуляют во дворе, как она играет с ним в кости на медяки, словно они — всего лишь пара простых всадников. Временами Рикин приходил посмотреть на их уроки. Он стоял у края тренировочного поля, как дуэнья, и ничего не говорил, а после окончания урока провожал Гвенивер. Поскольку у Даннина не было оснований выгонять капитана, присягнувшего на верность другому человеку благородного происхождения, то он с этим мирился.

Как-то раз после полудня Даннин взбесился настолько, что решился присоединиться к Гвенивер и Рикину. Они сидели возле конюшни, и лорду очень не понравилась улыбка Рикина. Даннин приблизился как раз вовремя, чтобы услышать странную шутку о кроликах.

— Доброе утро, — заговорил Даннин. — Что там с кроликами, госпожа?

— О, у Рикко очень хорошо получается ставить на них силки с этими проволочками, которые он всегда носит с собой, поэтому я говорила, что ему, не исключено, удастся поймать в капкан для меня и несколько, вепрей.

Еще меньше Даннину понравилось то, что она использовала уменьшительное имя.

— Ты этому обучился на ферме? — ехидно спросил Даннин.

— Да, лорд, — ответил Рикин. — Если рождаешься сыном фермера, то обучаешься многим вещам. Например, как отличить чистокровную лошадь от клячи.

— Что ты имеешь в виду? — Даннин положил руку на рукоять меча.

— Только то, что сказал, — и Рикин коснулся своего оружия.

Выругавшись, Даннин выхватил меч. Он увидел, как блеснул металл, затем что-то обожгло ему кисть, и меч вылетел у него из руки. Ругаясь, он отступил назад — как раз в тот миг, когда Гвенивер шлепнула по руке Рикина тупой стороной меча. Она достала меч быстрее, чем они оба.

— Боги, да вы спятили! — воскликнула девушка. — Я убью первого из вас, кто еще раз начнет подобное, даже если меня за это повесят. Вы поняли меня?

Рикин повернулся и убежал в казармы. Даннин потер ноющее запястье и, хмурясь, смотрел на удаляющуюся спину Рикина, пока Гвенивер не коснулась его груди острием меча.

— Если ты станешь посылать его на заведомо невыполнимые задания и он погибнет, то я убью тебя.

Отказываясь отвечать, Даннин поднял свой меч с булыжников. Только тогда он заметил толпу зевак, которые глазели на происходящее, лыбились и несомненно радовались тому, что бастард получил по заслугам.

Даннин отправился назад в дан и побежал наверх в свои покои. Он бросился на кровать и лежал там, трясясь от ярости. Затем ярость медленно прошла, сменившись холодной безнадежностью. Ну значит так; если сука предпочитает своего вонючего фермера, то пусть его получит! Богиня накажет их достаточно быстро, если они спят вместе. Даннин со вздохом сел, понимая, что, скорее всего, они не делают ничего подобного. С этой минуты придется держать свою ревность в узде, сказал он себе, чтобы не поддаться постыдной ярости — даже более сильной, чем похоть.