Наконец Уоргл моргнул, облизал губы, посмотрел вниз, на ботинки, поднял взгляд и изобразил на лице улыбку, которая должна была показать, что все сказанное раньше — чепуха, обычный, ничего не значащий треп:

— Да брось ты, Фрэнк, не психуй. И не заводись. Это же я так, несерьезно.

— Ты меня понял? — повторил Фрэнк.

— Понял, понял. Но говорю тебе, я же это несерьезно. Просто так, самая обычная трепотня. Что, ты никогда не слышал, как ребята треплются в раздевалке? Или сам не трепался? Ты же знаешь, что я ничего подобного не сделаю. Что я, извращенец какой, прости Господи? Брось, Фрэнк, расслабься. О'кей?

Фрэнк посмотрел на него еще немного, а потом произнес:

— Давай-ка разберем это радио.

Тал Уитмен открыл высокий металлический сейф, в котором хранилось оружие.

— Боже, да здесь целый арсенал, — сказала Дженни Пэйдж.

Тал начал передавать ей оружие, а она раскладывала его на стоящем поблизости столе.

Для такого городка, как Сноуфилд, запасы огнестрельного оружия в сейфе были, пожалуй, чрезмерными. Две мощные винтовки со снайперскими прицелами. Два карабина. Два специальных короткоствольных ружья, которые применяются при уличных беспорядках: они стреляют пластмассовыми мягкими пулями и не могут никого убить. Две ракетницы. Два ружья для стрельбы гранатами со слезоточивым газом. Три револьвера: два тридцать восьмого калибра и один большой «смит-веесон — магнум».

Пока лейтенант выкладывал на стол коробки с патронами, Дженни взяла «магнум» и рассмотрела его повнимательнее.

— Чудовищная штука, правда?

— Да. Таким быка остановить можно.

— А Пол держал здесь все в отличном состоянии.

— Похоже, вы разбираетесь в оружии, — сказал лейтенант, продолжая выкладывать коробки.

— Всегда терпеть его не могла. И никогда не думала, что обзаведусь своим, — ответила Дженни. — Но после того как я здесь прожила уже месяца три, нам стала досаждать банда мотоциклистов, устроившая что-то вроде своего летнего лагеря возле шоссе на Маунт-Ларсон.

— "Хромированные дьяволы".

— Они, — подтвердила Дженни. — Мерзкие типы.

— Мягко говоря.

— Пару раз, когда я вечерами ездила по вызовам в Маунт-Ларсон или в Пайнвилль, ко мне приставали мотоциклисты. Они ехали и справа, и слева от моей машины, держались очень близко, так что это было небезопасно, скалились, махали руками, что-то кричали мне. В общем, вытворяли разные глупости. Ничего плохого они в общем-то не пытались делать, но я все равно чувствовала, что мне...

— Угрожают.

— Верно. Поэтому я купила револьвер, научилась стрелять и получила разрешение на ношение.

Лейтенант принялся вскрывать коробки с патронами.

— А воспользоваться хоть раз им пришлось?

— Ну, стрелять, слава Богу, не пришлось ни разу, — сказала она. — Но показать один раз пришлось. Я ехала в Маунт-Ларсон, только-только стемнело, и «дьяволы» опять ко мне прицепились, но на этот раз не так, как обычно. Четверо окружили меня со всех сторон, взяли в «коробочку» и начали притормаживать, заставляя меня остановиться. В конце концов они все-таки вынудили меня встать прямо посередине дороги.

— Сердечко у вас, наверное, заколотилось, а?

— Еще как! Один из этих «дьяволов» слез с мотоцикла. Здоровый такой, больше шести футов ростом, с длинными курчавыми волосами и с бородой. Вокруг головы повязка. И золотая серьга в ухе. Прямо как пират.

— У него на ладонях не были вытатуированы глаза — красный и желтый?

— Точно! По крайней мере на той руке, которой он оперся о ветровое стекло моей машины, когда смотрел на меня.

Лейтенант облокотился на стол, на котором было разложено оружие.

— Его зовут Джин Терр. Он главарь «Хромированных дьяволов». Одна из худших банд подобного толка. Два или три раза он побывал за решеткой, но его никогда не сажали за что-нибудь серьезное и он никогда не задерживался подолгу. Всякий раз, когда казалось, что уж теперь-то он должен сесть крепко, кто-нибудь из его людей брал всю вину на себя. У него потрясающая власть над членами банды. Они сделают все, что он захочет. Они на него разве что не молятся. И даже попав в тюрьму, они сохраняют ему верность, а Джитер продолжает о них заботиться, переправляет им туда деньги, наркотики. Он знает, что мы не можем ничего ему сделать, и потому доводит нас почти до бешенства своей вежливостью, заявлениями о том, что всегда готов нам помочь, и вообще тем, что изображает из себя честного и сознательного гражданина. У него это любимая шутка. Так значит, Джитер подошел к вашей машине и уставился на вас. И что же было дальше?

— Да. Он хотел, чтобы я вышла из машины, а я не хотела этого делать. Требовал опустить окно, чтобы нам не приходилось кричать. Я ответила, что не возражаю немного покричать. Тогда он пригрозил, что разобьет окно, если я его не опущу. Я понимала, что, если опущу окно, он просунет руку внутрь и отопрет дверь, поэтому решила лучше сама выйти из машины. Я ему сказала, что выйду, если он отойдет немного подальше. Он отошел, и я выхватила из-под сиденья револьвер. Как только я открыла дверцу и вышла, он на меня полез. А я воткнула ствол револьвера прямо ему в пузо. Револьвер был взведен, курок оттянут — это он сразу увидел и понял.