Теперь пришел черед игл. Он втыкал их одну за другой, все двенадцать штук, стараясь попадать в те места, где должны были бы находиться чакры. Впрочем, он знал, что главная игла — тринадцатая. Священность этого числа в вудуисткой традиции имело множество объяснений, но сейчас Олег представил себе семь властителей Семитронья в качестве идеальных сущностей и прибавил к ним шестерых соответствующих им неведомых живых людей. Седьмой была Мила, она была мертва, и потому иголок было только тринадцать. Он воткнул последнюю прямо в сердце фигурки и замер, ожидая какого-то знака. Его не последовало, но он и так знал, что дело сделано. Смертоносное железо вошло в сердце — куколки ли, живого ли человека — теперь уже не разобрать.

Он поблагодарил всех Эшу и в особенности — Эшу да Каппа Претта и начал обратный отсчет. На счет «один» он должен был выйти из транса.

«Подпись я, что ли, перепутал?» — подумал Зубов. Каждый из клиентов имел условную подпись для сигналов на пейджер — так безопасней. Хотя риска не было фактически никакого, Зубов на всякий случай страховался: мало ли что будет дальше?

Сидевший в тени человек оказался старым знакомым, тоже — из деловых, как раз и познакомивший его с давешним покупателем. «Ну что ж, как говорится, старый друг лучше новых двух», — подумал Дима, огорченный, что его хитрые расчеты не сбылись и, похоже, ему так и не удалось заполучить нового клиента — и в этот момент человек поднялся со скамейки и вскинул руку. Беззвучный огонь дважды сверкнул в лицо Зубову.

Загремел гром.

— Сейчас польет, — сказал Женя.

— До машины успеем добежать, — ответил Альперович, но со вторым раскатом грома ливень обрушился им на головы. Они влетели в первую попавшуюся дверь. Над входом было написано «Хинкальная». Внутри пахло.

— Переждем тут, — сказал Андрей.

— Как ты думаешь, есть тут можно? — спросила Женя.

— Во всяком случае, можно пить, — и Альперович направился к стойке, — у вас грузинское вино есть?

— Конечно, — ответила продавщица, толстая пергидрольная блондинка в белом, похоже еще советских времен, халате.

— А какое?

— «Хванчкара», «Кинзмараули», «Васизубани», «Алазанская долина», — над ее головой возвышалось чучело орла, вероятно — горного, учитывая грузинский колорит.

— А какое лучше? — спросила Женя.

Продавщица посмотрела на нее с изумлением.

— Все хорошие, — ответила она. — Настоящие. Хозяин сам из Грузии возит.

На секунду Андрей представил себе хозяина: почему-то в виде бородатого гиганта, сурового античного бога.

— Тогда бутылку «Долины», — сказал Альперович.

— Есть будете?

— Нет. То есть да. Хлеба, пожалуйста. И пускай столик вытрут.

Молодая, еле волочащая ноги, девушка выплыла из подсобки и лениво пошла вытирать столик. Альперович подумал, что они должны бы быть матерью и дочерью, и толстая апатичная тетка за прилавком — неизбежное будущее этой делано-томной девицы.

— Я не могу жить в этой стране, — сказала Женя, — какая, к чертовой матери, частная собственность, когда даже в частном кафе тот же срач, что и везде? Мы были на майские с Ромкой в Вене — совсем другой разговор.

— Там просто другой климат, — сказал Альперович, разливая вино.

Они встретились случайно, на улице. Женя решила купить себе новые туфли, а Альперович просто решил пройтись, отправив шофера на сервис менять масло. Так они и увидели друг друга в сквере, «словно молодые и бедные», как он пошутил.

— Я живу странной жизнью, — рассказывала Женя, — фактически я проживаю Ромкины деньги. Я не знаю, откуда они берутся и когда кончатся. Ты же знаешь, формально я что-то делаю у него в конторе, отвечаю за рекламу, провожу даже какие-то переговоры… но все это — словно игра, словно понарошку. Теперь вот они с Володей придумали какой-то фонд.

— Я знаю, — быстро сказал Альперович, — если все выгорит, будет очень круто.

— Рома сказал, у Володьки какие-то проблемы сейчас.

— Я знаю, — повоторил Альперович, — он вчера Машу с дочкой в Лондон отправил.

— Надолго?

— Не знаю. Надеется — не больше, чем на месяц, пока все не устоится. А потом они вернутся.

— Лерка тоже в Лондоне, — сказала Женя, — слетать, что ли?

— Они с Машей не знакомы? — спросил Андрей.

— Нет. То есть Лерка была на их свадьбе и улетела через неделю.

— А, вспомнил. Смешная была у Белова свадьба… теперь уже таких не будет. Районный ресторан, стандартный тамада, черные «волги»…

— Наш роман с Ромкой как раз там начался, — вздохнула Женя, — я лепесточек оборвала, чтобы его у Лерки отбить.

Она налила еще вина и задумчиво выпила.

— Впрочем, что там было отбивать? Лерка улетела через неделю, и прямо из аэропорта мы с ним поехали вместе. Типа ужинать в «Пиросмани». Там он мне и подарил это кольцо, — и Женька вытянула руку, на среднем пальце которой блестело кольцо в виде цветка с оборванными лепестками.