Агата Кристи
Шрифт:
К губам ей прижимали стакан… она дико сопротивлялась… Отравленное молоко… кто же это как-то сказал?.. что-то насчет «отравленного молока»? Не будет она пить отравленное молоко… Нет, это же не молоко… запах совсем другой…
Она расслабилась, губы открылись — она попробовала…
— Бренди, — сказала Таппенс.
— Совершенно верно! Ну же — выпейте еще…
Таппенс сделала еще один глоток. Она снова откинулась на подушку, обозревая свое окружение. В окне торчал верх приставной лестницы. Перед окном на полу валялась куча разбитого стекла.
— Я слышала, как разбилось стекло.
Она оттолкнула стакан с бренди, и по руке ее взгляд, поднялся к лицу человека, который держал стакан.
— Эль Греко, — сказала Таппенс.
— Простите?
— Неважно.
Она оглядела комнату.
— А где она — я хочу сказать, миссис Ланкастер?
— Она… отдыхает… в соседней комнате…
— Понятно. — Но она не была уверена, понятно ли ей. Вскоре она станет понимать лучше. Сейчас же ее мысли были еще бессвязны…
— Сэр Филипп Старк. — Она произнесла это медленно и с сомнением. — Верно?
— Да… А почему вы сказали Эль Греко?
— Страдание.
— Простите?
— Картина… В Толедо… или в «Прадо»… Я подумала так очень давно… нет, не очень давно… — Она задумалась и сделала открытие:
— Вчера вечером. Вечеринка… В доме приходского священника…
— Вы молодец, — ободряюще сказал он.
Каким-то образом казалось вполне естественным сидеть здесь, в этой комнате с кучей разбитого стекла на полу, и разговаривать с этим человеком… у которого темное, измученное лицо…
— Я совершила ошибку… в «Солнечном кряже». Я совершенно в ней ошиблась… Я боялась, тогда… волна страха… Но я все не так поняла… Я боялась не ее… я боялась за нее… Я думала, с ней что-то случится… Мне хотелось защитить ее… спасти ее… Я… — Она с сомнением посмотрела на него. — Вы меня понимаете? Или все звучит очень глупо?
— Никто не понимает лучше меня — никто на всем белом свете.
Таппенс уставилась на него — и нахмурилась.
— Кто… кто она была? Я имею в виду, миссис Ланкастер… миссис Йорк… это не настоящее… это всего лишь позаимствовано у розового куста… кто она была… сама?
Филипп Старк резко сказал:
— «Где был „самим собою“ я — таким, каким я создан был, — единым цельным, с печатью божьей на челе своем?» [17]
— Вы когда-нибудь читали «Пер Гюнта», миссис Бересфорд?
Он прошел к окну и постоял там, глядя на улицу… Затем резко повернулся.
— Она была моей женой, да поможет мне Бог.
— Ваша жена… Но она же умерла… мемориальная доска в церкви…
— Она умерла за границей… именно такой слух я распустил… И я повесил доску в церкви в память о ней. Люди не очень-то задают вопросы горюющему вдовцу. А жить здесь я не стал.
17
Ибсен Г., Пер Гюнт. Действие 5. (Пер. А. и П. Ганзен)
— Некоторые говорили, что она бросила вас.
— Эта версия тоже меня удовлетворяла.
— Вы увезли ее, когда узнали… о детях…
— Выходит, вы знаете о детях?
— Она рассказала мне… Это казалось… невероятным.
— Большую часть времени она была совершенно нормальная — никто бы и не догадался. Но полиция начала подозревать, и мне пришлось действовать… Я должен был спасти ее — защитить ее. Вы понимаете — можете вы хотя бы понять?
— Да, — сказала Таппенс. — Я все очень хорошо понимаю.
— Она была… такая славная когда-то… — Голос у него слегка надломился. — Вы. видите ее — вон там. — Он указал на картину на стене. Водяная лилия… Она была дикая, необузданная… всегда. Ее мать была последней из рода Уоррендеров… странного рода… рожденная от родителей, состоявших в кровном родстве между собой… Хелен Уоррендер… Она убежала из дому. Спуталась с плохим человеком… рецидивистом… а ее дочь пошла на сцену… она готовила из нее танцовщицу… Водяная лилия была ее самая популярная роль… затем она спуталась с бандой уголовников… просто так, ради хохмы… чтобы «побалдеть», так сказать… Она постоянно была разочарована…
Когда она вышла за меня, она со всем этим уже покончила… ей хотелось осесть… жить спокойной семейной жизнью… иметь детей. Я был богат — я мог дать ей все, чего только душа пожелает. Но детей у нас не было. Это было горе для нас обоих. У нее появилась навязчивая идея — чувство вины… Возможно, она всегда была слегка неуравновешенная — не знаю… Какое значение имеют причины?.. Она была…
Он сделал жест отчаяния.
— Я любил ее… Я всегда любил ее… какая бы она ни была… чтобы она ни делала… мне хотелось, чтобы она была в безопасности… чтобы ей ничего не грозило… чтобы ее не заперли… на всю жизнь в тюрьме, где бы она терзалась и изнывала от тоски. И мы действительно уберегали ее — столько долгих лет.