Габриэлыч кивает.

— Кто ты, Алексей?

— Да не знаю я. Как пойму — сообщу. Пока что я другое понял.

— Что?

— Что ты, Габриэлыч, никакой не гуру.

Габриэлыч молчит.

— И никаких занятий медитацией с группами учеников у тебя нет. А что Ариша к тебе два раза в неделю бегает, а мужу рассказывает…

— Хватит! — говорит Габриэлыч нервно. — Я не хочу это выслушивать!

И я понимаю, что попал в точку.

— Ариша, — говорю, — девушка впечатлительная, увлекающаяся. Не морочь ей голову, хорошо?

Габриэлыч молчит.

— Габриэлыч, я не слышу! Ты согласен или нет?

— Молодой человек! — говорит Габриэлыч. — А кто вы такой, чтоб со мной в таком тоне говорить?

Ну, чего с ним делать? Я падаю на четвереньки, накрываюсь с головой одеялом и оборачиваюсь собакой. Делаю клыки пострашнее и шерсть дыбом. И вылезаю из-под одеяла.

— Кто я такой? — рычу. — Тебе объяснить, кто я такой? И делаю пару шагов к Габриэлычу, сверлю его глазами. Надо отдать должное — мужик железный. Лицо каменное, смотрит мне в глаза. Черный, белки сверкают, нос приплюснутый, губы толстые, развесистые. Посмотрели мы в глаза друг другу, затем он все-таки отвел взгляд.

— Амвросий как? — спрашивает бесцветным голосом.

— Безумен, — говорю. — Что бы он ни болтал, тверди одно — занимались оккультизмом, вызывали духов.

— Удачи, — говорит Габриэлыч.

— Удачи, — говорю ему.

Разворачиваюсь и втягиваюсь в щель под дверью.

— А дальше? — спрашивает Аришка.

— Ну, чего дальше… Ушел оттуда.

Мы сидим у Ника, пьем кофе с Аришкой. Ника дома нет, и такое неприятное чувство — не хочется, чтобы он появился. Не знаю почему.

— А зачем ты вообще полез туда, к ним?

— Ну, я хотел поговорить с ними. Сказать, как им себя вести. Чтобы не рассказывали вообще про меня как про живого человека, потому что это статья. Наверно. А сказали бы просто, что духов вызывали. Это ж не криминал. И сказать им, что я в безопасности, обо мне волноваться не надо, надо о себе думать и самим уладить этот случай, чтобы шума по минимуму. И все. Вот это я им хотел сказать.

— Сказал?

— Сказал.

— Поняли?

— Не знаю… Габриэлыч, наверно, понял. А Амвросий, наверно, нет. Он сейчас в таком состоянии, что его в психушку могут упечь… Хотя, может, ему и полезно будет.

— Ну а сам? Сам ты чего теперь думаешь?

— По поводу?

— О себе. О том, что с тобой происходит.

— Не знаю. Но бесов надо изгнать по-настоящему. В церковь сходить надо бы. Пусть проверят там как положено…

Аришка задумчиво помешивает ложкой кофе. Черная воронка бьется в чашке и время от времени выплескивается на скатерть. Аришка этого не замечает.

— Хочешь я покажу тебе свой крестильный крестик? — вдруг говорит она.

— Да на фиг он мне? — Я поднимаю глаза и вижу вытянутое лицо Ариши. — Ой, извини, пожалуйста. Конечно, покажи…

Аришка выходит из кухни и возвращается с крестиком. Я беру его в руки и рассматриваю. Крестик маленький, серебряный. Наверху колечко, цепочки нет. Аришка внимательно смотрит на меня.

— Нравится?

— Ну… нравится, — говорю я. — Ну… аккуратненький он такой. Маленький. Серебряный, да?

— Да. Накрой его другой ладонью, подержи в руках.

— Ну… хороший крестик. А чего ты его не носишь?

— Не отвлекайся. Ты ничего не чувствуешь?

— Честно?

— Да.

— Ариш, не обижайся, пожалуйста. Это же твой крестик, не мой… В общем, ничего не чувствую. Ни тепла от него особого, ни сияния.

— Приложи его ко лбу.

— Чего?

— Приложи его ко лбу, — повторяет Ариша твердым голосом.

— Мне так идет? — Прикладываю крестик ко лбу.

— Крепче приложи. Ничего не чувствуешь?

— Ариш… — вздыхаю я и отдаю ей крестик. — Давай кофе пить?

— Давай, — вздыхает Ариша.

Я мешаю кофе ложкой, набираю, пробую — горячо.

— Обжигает? — спрашивает Ариша. — Хочешь, водички холодной добавим?

— А есть кипяченая? Давай.

Ариша открывает шкафчик, достает маленький графинчик и наливает мне в чашку прозрачной воды.

— Странная у тебя вода, — говорю.

— А ты попробуй, — говорит Ариша таким странным голосом, будто налила мне в чашку яд.

Почему? Да и что мне яд, если меня и пули не берут? Отхлебываю из чашки, вкусно. Ариша внимательно смотрит на меня. Я говорю:

— Странный у тебя вид. Мне кажется, ты меня сейчас снова спросишь — чувствую ли я что-нибудь?

— А ты чувствуешь что-нибудь?!

— Нет. А надо?

— Не знаю… — Ариша вздохнула.

— Рассказывай, — кивнул я и положил руку на ее коленку, обтянутую вельветовой джинсой.