Тень рядом с ним долго молчала.

— Ясно, — в конце концов еле слышно проворчал Авес. — Почему мне кажется, что Траун именно этого от нас ждет? Он нас подозревает, знаешь ли…

— Подозрением больше, подозрением меньше, а доказательства отсутствуют, — напомнил ему Каррде. — А если мы не сможем перехватить этих парней, пока они бродят по лесу, то у нас другого выхода не будет.

Авес покачал головой:

— Мне это не нравится.

— Думаешь, мне нравится? Но нам нужно подготовиться к любому повороту судьбы.

— Понял.

Какое-то время Авес сидел в молчании. Затем встал, озабоченно вздохнув.

— Пойду-ка посмотрю, как там у Гента дела. Вдруг он продвинулся в расшифровке?

— А после заваливайся на боковую. Завтра у нас трудный день.

— Ладно. Спокойной ночи.

Авес ушел, и вновь воздух наполнили ночные шорохи. Звуки, означавшие так много для существ, которые их производили, но абсолютно не значащие для Тэлона.

Бессмысленные…

Каррде устало тряхнул головой. И все-таки, что Мара пыталась сказать, послав это путанное сообщение? Может быть, что-то простое — настолько, что ни он, ни кто другой здесь не способны расшифровать?

Или дама в конце концов перехитрила сама себя?

Где-то вдалеке в ночи заурчал ворнскр. Лежащий возле кресла Натиск поднял голову.

— Твой дружок? — ласково спросил у него Каррде, слушая, как ручной ворнскр эхом отозвался на зов дикого. И Штурм, и Натиск раньше тоже были дикарями.

Как и Мара, когда он подобрал ее. Интересно, можно ли ее приручить?

Интересно, сможет ли она приручиться и не надо ли ей для этого сначала, убить Скайуокера?

Урчание на этот раз раздалось гораздо ближе

— Пошли, Натиск, — Каррде поднялся на ноги. — Время идти внутрь.

На пороге он задержался, хотелось еще раз взглянуть на ночной лес — с негромкой упоительной меланхолией и странным чувством, которое можно было отдаленно описать как страх. М-да, Гранд адмирал определенно не порадуется новостям. Он вообще ничему не обрадуется.

Так или иначе, но жизнь здесь подошла к завершению, понял Каррде.

В комнате было тихо и темно, неясные ночные звуки вплывали в открытое окно вместе с прохладным ночным ветерком. Пристально вглядываясь в занавески, Лейя сжимала бластер вспотевшей рукой и лихорадочно соображала, что именно ее разбудило.

Уже несколько минут она лежала так, с бешено бьющимся сердцем. Не было никаких видимых причин: ни звука, ни движения, ни угрозы Ничего. Но внутренний голос нашептывал, что здесь — небезопасно.

Затаив дыхание, принцесса продолжала вслушиваться В вину хозяевам ставить было нечего. Старейшины жутко переполошились, и с первых же дней приставили к Лейе охрану — более дюжины молодых, крепких вуки, все клыкастые, горячие, преданные, как на подбор. Толпа добровольцев с упорством имперских ищеек рыскала по поселку в поисках чужака, замеченного накануне. Действия были продуманы и организованы с такой скоростью и четкостью, каких порой недоставало Альянсу.

Дни шли, следов чужака никто так и не нашел, тревога утихла. У вуки поднакопились собственные проблемы, активные поиски подзаглохли, а число телохранителей как-то само собой сократилось с двенадцати до трех.

А теперь и эти трое вернулись к повседневной жизни, оставив принцессу на попечении Чубакки, Ралрра и Салпорина.

С точки зрения стратегии — классический случай. Трудно поддерживать бдительность, если не в силах обнаружить врага. Лейя искореняла подобные настроения в Альянсе и пылала желанием сражаться за чистоту помыслов по всей новой Республике.

Лейя четко осознала, что ей и Чубакке следовало оставить Рвуокрорро еще пару дней назад. А может, и вообще покинуть Кашиийк. Место стало слишком привычным и удобным. Постоянное напряжение прошедших дней сменилось притупляющей усталостью, а постоянная боевая готовность — домыслами и страхами. Это — вроде психологической слабости, которой умный враг может запросто воспользоваться, найдя способ вписаться в привычное течение жизни.

Пора разрушить рутину.

Она взглянула на часы рядом с кроватью и прикинула: час назад все легли; гравилет припаркован снаружи неподалеку; если они с Чубаккой отправятся прямо сейчас, то смогут стартовать на «Госпоже удаче» сразу же после рассвета. Приподнявшись, она потянулась, чтобы положить бластер на столик возле кровати и взять комлинк.

В кромешной темноте чья-то мускулистая рука схватила ее запястье.

Думать было некогда и незачем. Сразу же включился старый рефлекс самозащиты. Развернувшись, используя точку захвата как опору, она перекатилась через бедро и, подтянув правую ногу, ударила со всей силы. Зашипела от боли: пальцы ноги угодили во что-то твердое — доспехи или что-то вроде. Протянув назад свободную руку, она ухватила за угол подушку и швырнула в силуэт того, что предположительно было головой противника.

Под подушкой лежал лазерный меч. Пока чужак соображал, откуда пришел удар, и стряхивал с себя подушку, клинок полыхнул в темноте. Лейя успела мельком увидеть огромные черные глаза и выступающую челюсть, прежде чем клинок рассек эту морду пополам.