— Немо! — позвал я. Но он даже не обернулся, все шел и шел по полю к дороге, а потом — к своему дому. А мы ждали мяч, который так и не упал к нам с небес. Минут через пятнадцать, когда ждать стало бесполезно, мы уселись в кружок на красную землю. Мы уже потеряли надежду, но все равно наши глаза то и дело обращались к небу и что-то выискивали в нем, там, где плыли маленькие аккуратные облака, а солнце склонялось к западу. Никто ничего не говорил. Говорить было нечего. На следующий день Бен предположил, что мяч скорее всего снесло в сторону ветром и он упал в реку. По мнению Джонни, мяч угодил в гущу птичьей стаи и потому сбился с курса, отлетел в сторону и потерялся. Дэви Рэй стоял за то, что в самом мяче скрывался какой-то дефект и что он, стремительно падая на землю, просто разлетелся на куски, и внутренность, и наружная обшивка, и поэтому мы не нашли ни кусочка, ни клочка, ничего. А что думал я? Я просто верил. Сами знаете, во что. Мало-помалу сгустились сумерки. Вслед за остальными парнями я забрался на Ракету, и мы разъехались с бейсбольного поля по домам, распрощавшись с летом и с так и не сбывшимися за лето надеждами. Нужно было смотреть правде в глаза — наступала осень. Рано или поздно мне предстояло кому-то рассказать свой сон о четырех черных девушках, четырех юных негритянках, одетых по-воскресному, которые зовут меня по имени, стоя под облетевшим деревом, совершенно голым, без листьев. Кроме того, в недалеком будущем мне предстояло прочитать свой рассказ об утопленнике, лежащем на дне озера Саксон, со сцены перед целым залом. Кроме того, мне нужно было дознаться, что находилось в деревянном ящике, который Большое Дуло Блэйлок продал людям в белых капюшонах за четыреста долларов ночью на лесной дороге. Мне предстояло помочь обрести спокойствие собственному отцу. Нажимая на педали, мы катили к дому, за нашими спинами ревел ветер, а лежавшая перед нами дорога вела нас только к счастливому будущему.