Он услышал, как засмеялась Олеся.

Он глянул вниз и увидел, что ни боль, ни холод не смягчили его пенис. Он прикрылся руками, лицо его покраснело. Рената сказала: - Сейчас не время для этого. Помоги нам!
– Они с Олесей пытались тащить Франко на руках, и Михаил, спотыкаясь, стал стараться дополнять их усилия своей убывающей силой.

Они потащили Франко к белому дворцу, и по пути Михаил подобрал свою одежду и поспешно накинул ее на себя. Одежды Ренаты и Олеси лежали на снегу прямо возле стены дворца. Они оставили их лежать там, пока не доставили Франко вниз, что было сложным предприятием, и не уложили его у костра. Потом Рената поднялась за своей одеждой, и пока ее не было, Франко открыл покрасневшие глаза и взялся за подол одежды Михаила. Он подтянул мальчика поближе к своему лицу.

– Спасибо тебе, - сказал Франко. Рука у него упала, и он опять потерял сознание. К счастью, потому что ему нужно было отрезать ногу.

Михаил почувствовал позади себя чье-то присутствие. Он узнал ее по запаху, свежему, как утро. Он оглянулся через плечо и оказался почти прижатым лицом к золотистым волосам между бедрами Олеси.

Она рассматривала его сверху, глаза у нее блестели в красноватом свете.
– Тебе нравится то, на что ты смотришь?
– тихо спросила она.

– Я...
– у него в паху опять напряглось.
– Я... не знаю.

Она кивнула, на ее лице появилась тень улыбки.
– Узнаешь, очень скоро. Когда поймешь. Я подожду.

– О, не дразни этим мальчика, Олеся!
– Рената вошла в помещение.
– Он еще ребенок.
– Она бросила Олесе ее одежду.

– Нет, - ответила Олеся, по-прежнему глядя на него сверху.
– Нет, он не ребенок.
– Она чувственным движением влезла в свою одежду, но не застегнулась. Михаил поглядел ей в глаза, лицо у него горело, и перевел взгляд обратно на другое место.

– В то время, когда я была молодой, тебя бы за то, о чем ты думаешь, сожгли бы на костре, - сказала Рената девушке. Потом отпихнула Михаила и опять склонилась над Франко, приложив горсть снега к месту, где были раздробленны кости. Олеся проворно стянула одежду ловкими пальцами, а потом потрогала две кровоточащие царапины на спине Михаила; она внимательно осмотрела красные пятна на своих пальцах, прежде чем слизать их.

Почти через четыре часа домой вернулись Виктор с Никитой. Они собирались рассказать всем, как их поиски провалились, потому что берсеркер пометил все пещеры, которые были известны Виктору и Никите. Они собирались рассказать обо всем этом, пока не увидели огромного рыжего волка, лежавшего мертвым на снегу неподалеку от белого дворца, а вокруг него кровавые следы бойни. Виктор напряженно слушал, когда Рената рассказывала ему, как она и Олеся услышали вой берсеркера, вышли и увидели, что Михаил участвует в схватке и у него отрезан путь для бегства. Виктор не сказал ничего, но глаза его сияли гордостью, и с этого дня, глядя на Михаила, он больше никогда не видел в нем беспомощного мальчика.

При свете костра Франко отдал свою правую ногу острому осколку кремня. Кости уже были отломаны, оставалось только перерезать порванные сухожилия и несколько обрывков мышц. Тело у него источало пот, Франко вцепился в руку Ренаты и закусил зубами палку, когда Виктор проделывал это. Михаил помогал удерживать Франко. Нога отпала и легла на камни. Стая сидела вокруг, обсуждая это, в то время как запах крови заполнил помещение.

Снаружи опять начал завывать ветер. Еще одна пурга начиналась над Россией, страной зимы. Виктор подтянул колени к подбородку и тихо сказал:

– Что же есть ликантроп в глазах Божьих?

Никто не ответил. Никто не мог ответить.

Через некоторое время Михаил поднялся и, прижимая к раненому боку ладонь, пошел наверх. Он вошел в большое помещение и подставил лицо ветру, свистевшему в разбитых окнах. Снег белил ему волосы и ложился на плечи, заставляя на несколько секунд казаться старше. Он поглядел наверх, на потолок, где обитали потускневшие от времени ангелы, и вытер с губ кровь.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. БРИМСТОНСКИЙ КЛУБ

1

Германия была страной Сатаны, в этом Майкл Галатин был совершенно уверен.

Когда они с Мышонком ехали в фургоне с сеном, истрепанная одежда со столь же истрепанным содержимым, с заметно изменившимися за две недели лицами, по причине отрастания бородок, Майкл рассматривал военнопленных, вырубавших деревья по обеим сторонам дороги. Большинство из них были измождены, и выглядели они стариками, но война умела делать так, что и юнцы выглядели древними. На них были мешковатые серые поношенные робы, и они махали топорами, как изработавшиеся машины. Охраняли их гревшиеся, набившись в грузовик, нацистские солдаты, вооруженные до зубов автоматами и винтовками. Солдаты курили и болтали, в то время как пленные работали; вдалеке что-то горело, завеса черного дыма застилала серый горизонт на востоке. Упала бомба, решил Майкл. Союзники участили воздушные налеты по мере приближения даты вторжения.

– Стой!
– перед ними на дороге встал военный, и возница, опытный участник Сопротивления, немец по имени Гюнтер, натянул вожжи.
– Ссаживай этих бездельников!
– заорал военный, это был свежеиспеченный лейтенант, с красными полными щеками, как пышки.
– Мы им тут найдем работу!

– Это добровольцы, - объяснил Гюнтер с чувством некоторого достоинства, несмотря на свою потертую крестьянскую одежду.
– Я везу их в Берлин по поручению.

– Я поручаю им здесь дорожные работы, - отпарировал лейтенант.
– Ну, давайте, слезайте! Живо!