— Я не знаю, как ему удалось войти. Я спала.

— Так, стало быть, все случилось по адресу Лэрэми Кресчент, дом 1840, квартира 12 "в"?

— Да.

— Есть у вас внизу дежурный?

— Нет.

— А дом вообще как-нибудь охраняется?

— Нет.

— Он взял что-нибудь в квартире?

— Нет. — Мэри немного помолчала. — Ему была нужна я.

— Так, говорите, вы спали...

— Да.

— Можете сказать, что на вас было?

— А какая разница?

— Нам понадобится одежда, которая на вас была, когда он...

— На мне был длинный бабушкин халат и колготки. — Мэри снова помолчала. — После первого раза я... всегда надевала на ночь колготки.

— Первые два случая... Они тоже были у вас дома?

— Нет. На улице.

— Так, стало быть, он впервые оказался в квартире?

— Да.

— И вы уверены, что это один и тот же мужчина?

— Уверена.

— Хотелось бы получить колготки и халат, которые на вас были. Лаборатории понадобится...

— Колготки сейчас на мне.

— Вы хотите сказать, те самые колготки...

— Да.

— Те самые колготки, которые были на вас, когда он...

— Да. Я... Я накинула платье... надела туфли...

— Когда?

— Как только он ушел.

— А в котором часу это было, вы припомните?

— Прямо перед тем, как я позвонила в полицию.

— Хорошо, но когда это было?

— Около семи.

— А когда он у вас появился?

— В начале шестого.

— Стало быть, он пробыл у вас почти два часа.

— Да, — кивнула Мэри. — Да.

— А когда вы обнаружили, что он у вас дома?

— Я услышала какой-то шум, открыла глаза. Он стоял рядом. И не успела я... как он взобрался на меня.

Она закрыла глаза и покачала головой. Энни знала, что следующие вопросы будут трудными, знала она и то, что большинство в таких случаях начинают только злиться. Но новый уголовный кодекс штата квалифицировал изнасилование первой степени следующим образом: «Насильником считается мужчина, осуществляющий половой акт с женщиной, которая: 1) уступает принуждению; 2) не может оказать сопротивление, будучи не способной к нему физически; 3) младше одиннадцати лет от роду».

Поэтому приходилось задавать вопросы.

Новое определение ничуть не расширяло прежнее, по которому насильником считался мужчина, «который совершает половой акт с женщиной, не являющейся его женой, против ее воли и без ее согласия». И старая, и новая редакции статьи вполне допускали изнасилование собственной жены, ибо в соответствующей статье нового кодекса «лицо женского пола» определялось как «любое лицо женского пола, не состоящее в брачных отношениях с субъектом». В старом кодексе говорилось: «Когда ее сопротивление преодолевается силой либо угрозой нанесения телесных увечий». В новом кодексе «принуждение» определялось как «применение физической силы, преодолевающей настоящее сопротивление; либо угроза, явная или подразумеваемая, которая порождает страх немедленной смерти или серьезного физического увечья». В обеих редакциях бремя доказывания возлагается на жертву. А между тем, в прошлом году в стране, согласно статистике, было зафиксировано около семидесяти восьми тысяч случаев изнасилования, и детективам, вроде Энни Ролз, которые и так работают как лошади, приходилось задавать тяжелые вопросы женщинам, которым и без того нелегко.

Она глубоко вздохнула.

— Говорят, что он был «на» вас...

— Он был на кровати, он влез на меня.

— То есть, вы хотите сказать, лег на вас?

— Нет. Он о-с-седлал меня.

— Вы услышали шум, он разбудил вас...

— Да.

— И почувствовали, что он взобрался на вас, оседлал.

— Да.

— И что дальше?

— Я потянулась. Я попыталась дотянуться до н-н-ночного столика. У меня там в ящике пистолет. Я хотела д-д-остать его.

— А разрешение на хранение оружия у вас есть?

— Да.

— Хотели достать пистолет.

— Да. Но он схватил меня за запястье.

— На какой руке?

— На правой.

— А левая была свободна?

— Да.

— И вы не пытались защититься левой?

— Нет.

— Вы не пытались его ударить?

— Нет. У него был нож.

«Хорошо, — подумала Энни. — Нож. Принуждение. Если, конечно, все это не фантазия».

— Что за нож?

— Тот же самый нож, что и впервые два раза.

— Да, но что все-таки за нож? Лезвие какой длины, не скажете?

— Понятия не имею, черт побери, знаю только, что это был нож! — яростно крикнула Мэри.

— И он угрожал вам этим ножом?

— Он сказал, что стоит мне издать хоть звук, и он прирежет меня.

— Точно так и сказал?

— Если я закричу или если я издам хоть звук, не помню в точности.

«Угроза, явная или скрытая, — отметила про себя Энни. — Страх немедленной смерти или серьезного физического увечья».

— Так, что дальше?

— Он... расстегнул халат.

— Вы сопротивлялись?