— Так-таки и отпустишь? — недоверчиво спросил Костя Черный. — А если я не стану завтрашнего дня ждать и сразу твою пленку Черепу отнесу?

— Не в твоих интересах, — холодно заметил Маркиз. — Ну, допустим, отнесешь ты ее, ну послушает он, а дальше что? Альберта сейчас трогать нельзя, а где эту бабу искать, Череп понятия не имеет. И даже если и найдет он ее, все равно, деньги обналиченные из фирмы они только завтра забирают. Если их сегодня спугнуть, то денежки уплывут.

А гарантии тебе такие, что если я обману, то у женщины этой мои координаты есть, от нее Череп всего добьется, если с пристрастием допросит…

В этом месте Маркиз тяжко вздохнул.

— Может, конечно, Череп с милицией договориться, отдадут они ему Альберта, но ведь на это время нужно? А его-то у Черепа как раз и нету, верно ведь? Хозяин денег ведь приехал, так?

— Какой хозяин? — насупился Костя.

— А ты не знаешь? По-твоему, Череп сам, что ли, с «Нординвестом» дела ведет? Он на свои бабки, что ли, Охтинский комбинат покупает? Нет, дорогой, у Черепа кишка тонка. Ну говори, приехал Ольшанский в Питер или нет? Случайно не слышал?

— Случайно слышал, — протянул Костя, внимательно приглядываясь к Маркизу и начиная кое-что соображать, — так вот оно как дело-то…

— Если ты меня сейчас не послушаешь, и денежки уплывут, я уж найду способ Черепу шепнуть, что это ты все дело завалил. А он небось и так на тебя наезжает, так?

На этот вопрос Леня ответа не дождался и продолжал:

— А так ты полностью реабилитируешься перед Черепом — сдашь ему Альберта и ту женщину.

— А деньги?

— А деньги я не хочу Черепу отдавать, деньги я хочу напрямую Ольшанскому вернуть. А то ведь Череп все заслуги себе присвоит, да и связываться с ним — себе дороже…

Костя оживился при мысли о том, что Черепу не видать за это дело награды.

— Напряги мозги, Костя, — очень серьезно заговорил Маркиз, — где Ольшанский остановился, не знаешь?

— Где в этот раз не знаю, а в прошлый раз в «Савое» жил, — подумав немного, ответил Костя, — я случайно слышал, как Череп туда звонил.

— Это хорошо, — расцвел Маркиз, — это счастливая случайность. Значит, вот тебе пленка, и на этом мы простимся. Завтра жди звонка до одиннадцати, а там, поступай как знаешь!

С этими словами Маркиз быстро отстегнул Костину руку от двери и вытолкнул его наружу. Костя не успел повернуть голову, как «мазла» газанула и уехала.

У капитана Ананасова с утра было отвратительное настроение. Кроме того, что утро само по себе было, наряду с понедельником, самым нелюбимым его временем года, поскольку по утрам приходилось выползать из-под теплого одеяла и приниматься за осточертевшие дела, этим утром у него еще и жутко болела голова. Накануне Сеня Гудронов уговорил его зайти после работы в бар «Джон Сильвер».

И повода-то особенного не было, и настроение не слишком подходило, но морально неустойчивый капитан тем не менее дал слабину. И теперь он расплачивался за это немыслимыми физическими и нравственными страданиями. В голове у него словно бронетранспортер буксовал, лязгали его ржавые гусеницы, да еще и перекатывалось по кабине пустое помятое ведро. Принимать какой-нибудь иностранный аспирин не имело смысла.

Против такой буксующей и лязгающей крупнокалиберной боли импортная таблетка — то же, что перочинный ножичек против тигра-людоеда.

Ананасов выпил две кружки растворимого кофе, застонал и поплелся заводить машину.

На это утро у него было назначено опознание в морге. Мысль о морге была теперь, в его нынешнем состоянии, более чем уместна. Однако прежде следовало заехать за свидетелем, мужем потерпевшей. Этот свидетель вызывал у капитана Ананасова ярко выраженную неприязнь — держался то заносчиво, то трусливо и жалко, на опознание ехать долго не соглашался, явно трусил. Следователь решил привезти его в морг хоть в наручниках, лишь бы этот козел не сорвал опознание.

И вот теперь чертова «пятерка» не захотела заводиться.

Ананасов вылез из машины, немедленно угодил ногой в глубокую лужу, выразился по этому поводу так цветисто, что проходивший мимо уличный кот покосился на него с уважением, и полез под капот видавшего виды транспортного средства.

Он зачистил клеммы аккумулятора, разобрал и тщательно протер свечи, употребил еще несколько крепких образных выражений, которые в подобной ситуации часто помогали, но проклятый драндулет не подавал никаких признаков жизни.