Он выполнил последнюю волю старика Асмодея. Показал, кто на этой земле хозяин. И при этом особого урона жителям не нанес. Так, попугал немного. Правда, погиб этот черный человек из автобуса. Но ведь не он причина смерти. Народ сам уничтожил его.

Стас вспомнил, как толпа сомкнулась над ученым, и ему невольно стало не по себе. Можно, наверное, было обойтись и без этого. Однако как он выскочил с этой своей книгой – червяк! И, как червяк, был раздавлен. Именно они, такие ничтожные червяки, и портят все, учат всех, как надо правильно жить, суетятся со своими идиотскими наставлениями. А того не могут понять, что все уже раз и навсегда устроено и другой дороги быть не может. Глупцы!

Затем мальчик стал размышлять, как он будет жить дальше, наделенный таким могуществом. Перед ним теснились какие-то нелепые мечты, но ничего конкретного он не мог придумать.

Мысли его переместились на мать. Может быть, не надо было ей ничего говорить, собственно, ничего определенного он и не сказал.

А испугалась-то как! Жалко ее. Он все сделает для матери, чтобы она ни в чем не нуждалась. Теперь он в силах. Ведь может людей лечить и еще как лечит! Не то что эти доктора из больницы. Он чувствует в себе силы. А мать любит и в обиду не даст.

«Любишь ли?» – прозвучал в голове незнакомый голос.

– Люблю! – тут же отозвался Стас, но внезапно задумался. А правда, любит ли? Может быть, любит по-настоящему лишь самого себя?

«Так-то вернее», – констатировал тот же голос.

«Нет, нет!» – мысленно закричал Стас.

Ответили ли ему или нет, мальчик не помнил. Он уснул.

…На этот раз за Тарасовым никого не прислали. Часов в двенадцать воскресного дня он проснулся в своей квартире.

Постояльцев – Кнутобоевых – не было. Он встал с раскладушки, лениво потянулся и тут вспомнил о ночных событиях. Лицо сразу же перекосило, будто он разжевал целый лимон.

Тарасов заявился домой под утро, ему открыла сонная Матильда. Она с ужасом смотрела на абсолютно белое лицо майора и молча хлопала глазами. На кухню, где сидел, бессмысленно уставясь в стену, Тарасов, прошлепал Аполлон. Он тоже, не произнеся ни слова, впился взглядом в приятеля. Наконец Аполлон приоткрыл рот, решив, видимо, задать какой-то вопрос, но жена толкнула его рукой, и Аполлон смолчал. Тут же Матильда достала из холодильника бутылку водки, какую-то закуску, принесла пустую рюмку.

Тарасов отодвинул рюмку, налил себе полный чайный стакан, залпом выпил его, сунул в рот кусок колбасы.

Матильда тем временем постелила раскладушку и почти насильно уложила на нее Тарасова, заставив перед тем раздеться.

Да, констатировал майор, выспался он неплохо. Но что же делать дальше? Несомненно, нужно идти в управление. Идти? А не лучше ли все бросить и смотаться на другой конец страны, скажем, во Владивосток? Конечно, будут искать, обвинят в дезертирстве.

А там… Да и малодушно это – бежать. Что ж, придется идти.

В управлении, несмотря на воскресный день, было полно народу. Тарасов шел длинными коридорами, а мимо проходили знакомые и незнакомые люди, которые останавливались, пытались заговорить, но Тарасов только кивал и безучастно следовал дальше.

– Вас все утро разыскивают, – строго сказала ему секретарша начальника управления. – Заходите, как раз идет совещание.

Тарасов открыл дверь и остановился на пороге. Начальник как раз произносил речь. Он замер с открытым ртом и уставился на Тарасова. К майору повернулись и лица всех участников совещания. За длинным столом сидело человек двадцать. Большинство были Тарасову известны, но присутствовали и несколько незнакомцев. Тут же Тарасов обнаружил и Леву с Кутеповым.

Начальник наконец закрыл рот и продолжал саркастически разглядывать майора. Потом изрек:

– А вот и главный герой событий явился! Садись, Николай Капитонович, гостем будешь.

Вступление не предвещало ничего хорошего, но Тарасов ничего хорошего и не ждал.

Почти все присутствующие смотрели на майора холодно и отчужденно, и только Кулик (а он тоже был здесь) ободряюще подмигнул.

– Так, товарищи, продолжим, – сказал начальник, не обращая больше внимания на Тарасова. – Последствия ночных безобразий почти полностью ликвидированы. Все эти гробы и кости вывезены. Двор заново заасфальтирован в два слоя. Микрорайон оцеплен. Словом, меры приняты.

– Вопрос только, не повторится ли все нынешней ночью? – подал голос глава администрации города.

– Это уж не в моей компетенции, – откликнулся начальник управления, – пусть ученые дадут разъяснения. – И он кивнул на незнакомого Тарасову человека. – Вот из Москвы приехал товарищ Артемьев Никодим Павлович, между прочим, профессор. Приехал он, чтобы заменить на боевом посту трагически ушедшего от нас товарища Саркисяна.

Тарасов внутренне усмехнулся казенной фразе, произнесенной начальником, однако с интересом посмотрел на профессора. Артемьев, высокий, спортивного вида мужчина лет сорока, с открытым простым лицом и русыми волосами, на профессора никак не походил.