Черный поднял руки над головой и что-то прокричал. Слов разобрать не удавалось, да эти звуки было трудно назвать словами, скорее они походили на волчий вой и хохот гиены. Сыщикам стало не по себе.

– Вот! – хрипло произнес водопроводчик. – Я же говорил – нечистая сила.

– Тише! – зашипел капитан.

Неожиданно в руках черного появился какой-то предмет, но какой, наблюдатели сразу не разобрали. Предмет бился и трепыхался.

– Курица, – прошептал догадливый водопроводчик. И действительно, в руках у черного была курица. Послышалось недовольное кудахтанье, которое почти сразу же оборвалось. Черный молниеносным движением ножа отрезал птице голову. Запахло кровью. Ее запах смешивался с гарью свечных огарков и тяжелым духом свежей сырой земли. Тошнотворная смесь кружила голову, вызывала удушье.

Черный между тем снова затянул что-то вроде монотонной песни. Песня становилась все более похожей на дикую неясную скороговорку. Слова произносились отрывисто и хрипло. Обезглавленная курица продолжала дергаться в его руке.

Внезапно легкий гул прошел по помещению. Земля чуть заметно задрожала, и стекла «стекляшки» мелодично задребезжали.

– Колдуют, – дрожащим голосом сказал Каковенко, – нужно сматываться.

Но у капитана Казакова было, видимо, другое соображение.

– Надо их задержать, – шепнул он Андрею.

Дрожание земли, однако, прекратилось. Черный некоторое время сохранял молитвенную позу, хотя бормотать перестал. Наконец он выпрямился, в сердцах отбросил курицу и что-то резко и отрывисто сказал, скорее всего выругался. Андрею показалось, что черный говорил по-французски. Один из тех, что был позади, что-то почтительно возразил. Черный снова выругался и изо всей силы пнул курицу.

В этот момент капитан Казаков решительно открыл дверь и шагнул в «стекляшку». В руках у него были пистолет и фонарик.

– Ни с места! – громко проговорил он. – Вы арестованы!

Андрей направил свой фонарик на незнакомцев. Сзади он слышал прерывистое дыхание водопроводчика.

Свет фонариков осветил довольно странное сборище. Андрей только сейчас разглядел, что черный был вовсе не вымазан сажей, как он решил вначале, а оказался самым настоящим негром. Да! Это был негр! Немолодой, чрезвычайно худой, но выглядевший весьма зловеще и даже страшно. Глаза его сверкали, словно источая внутренний огонь, черты лица были искажены адской злобой. Он что-то гортанно прокричал и указал пальцем на злополучных следопытов.

В этот момент откуда-то из глубины «стекляшки» появились две доселе не замеченные фигуры. Свечи вдруг погасли, и происходящее освещали теперь лишь дрожащие лучи фонариков. В их свете Андрей мельком увидел такое, от чего чуть не свалился на землю в глубоком потрясении. Это были лица мертвецов.

– Бежим! – визжал рядом Каковенко.

Андрей развернулся и опрометью бросился к выходу. Раздался громовой звук выстрела. Это капитан – единственный, кто не потерял головы, – пытался остановить наступавших. Андрей обернулся и увидел, что мертвецы продолжают двигаться к ним. Как заметил лейтенант, передвигались монстры неуклюже, но чрезвычайно проворно. По-видимому, выстрел Казакова не только не остановил их, а, наоборот, заставил двигаться еще активнее. Из темноты раздался громкий хохот, потом страшный треск, словно «стекляшка» вот-вот собиралась рухнуть.

Три мужественных следопыта рванулись прочь. Лейтенант выскочил первым, а Казаков и водопроводчик, будучи мужчинами, что называется, «в теле», застряли в проходе. Они ругались, сопели, но никак не могли освободиться. Словно неведомая сила держала их. Андрей пытался прийти на помощь, но в этот момент в «стекляшке» снова послышался хохот, и оба толстяка выскочили из западни и плюхнулись на Андрея. Троица мгновенно поднялась с земли и, не разбирая дороги, понеслась от проклятого заведения общественного питания.

Бежали что было сил. Первым не выдержал Каковенко. Издав надрывный храп, точно загнанная лошадь, он рухнул на мокрый газон.

– Больше не могу, – задыхаясь, прошептал он. – Бросьте меня, товарищи!

Капитан остановился и прислушался. Позади было тихо. Погони не наблюдалось. Он склонился над павшим водопроводчиком и посветил фонариком ему в лицо. Каковенко судорожно разевал рот, как рыба, выброшенная на песок.

– Идти сможете? – с некоторым сочувствием поинтересовался Казаков.

– Попытаюсь.

Каковенко кое-как поднялся и, поддерживаемый Андреем, заковылял по тротуару.

Они медленно брели по пустым улицам. Кругом не было ни души. Только бродячие коты сновали под ногами и время от времени истошно орали.

– Ах, черт! – выругался Каковенко. – Кошек-то сколько развелось в нашем социалистическом городе, а говорят, живем плохо.

Остальные промолчали.

– Я говорю, кошки эти проклятые, – не унимался водопроводчик. – Почему городские власти не борются с этой заразой?