Сенека радостно закивал и снова что-то сказал Обену по-французски, видимо, перевел слова Мухоедова.

В это мгновение в номер вернулся пожилой. Он глянул на Артура и, не обращая больше на него внимания, как был, в башмаках, улегся на кровать и уставился в потолок.

«Невежа какой, – неодобрительно подумал Мухоедов, – в обуви, да на постель. И что с него взять, вчера небось только с дерева слез…»

Пожилой, все так же глядя в потолок, отрывисто что-то произнес.

– Мистер Ипполит спрашивает, – перевел Сенека, – вас послал хозяин кладбища?

– Какой хозяин кладбища? – изумился Артур. – Я сам пришел, по своей воле.

Мистер Сенека перевел.

Ипполит опять что-то пробурчал. Мистер Сенека, казалось, возразил. Потом они обменялись целой серией реплик, и наконец Сенека опять обратился к Мухоедову:

– Вы кассету взяли?

– Кассету?! Я?! Да вы за кого, граждане, меня принимаете? За гостиничного вора, что ли? Вы хоть и американцы, передовая нация, но я не позволю!..

Он вскочил с кресла и приблизился к Ипполиту.

– Что вы себе позволяете?!

Ипполит сумрачно посмотрел на него и что-то коротко произнес, отрицательно качнув головой.

– Сорри, – бросил Сенека, – извиняйте. У нас пропала кассета. Видео.

– Я тут ни при чем.

– Быть может. Но! Вы говорите, что не знаете хозяина кладбища, а это обман!

– Я вас не понимаю!

– Хорошо. Идите и скажите ему, что мы желаем с ним встречи. Гуд бай.

– Квасу мне, квасу! – с порога закричал Мухоедов, вбежав в горницу дома номер шесть по улице Августа Бебеля, где его уже ждал Стас, извещенный о визите по телефону.

– С чего это вдруг вам квасу захотелось? – равнодушно поинтересовался хозяин.

– Не могу! После общения с гадостными иноземцами душа требует очищения. Хамы, и страна у них хамская! Америка! Ведут себя у нас, мерзавцы, как дома. Да еще в воровстве обвиняют!

– Что же вы у них украли?

– Кассету какую-то, видео.

– Расскажите поподробнее.

Стас с видимым интересом слушал повествование Артура.

– Значит, так и сказали – «хозяин кладбища»?

– Ага, и о встрече просили. Я, правда, не понял, что это за хозяин такой…

– Объясним в свое время.

– Так как насчет кваса?

– Будет уж тебе квасок, мой верный патриот, – усмехнулся Стас, – все будет, дай только срок! Сию же минуту, Артур Степанович, отправляйтесь к этим нехристям и скажите им, что Хозяин готов встретиться. А чего откладывать?.. Итак, сегодня ближе к полуночи здесь, у меня. А теперь отправляйтесь домой и там наслаждайтесь любимым напитком. Нет у меня кваса! Хотите, могу налить водки.

Уже несколько дней Володя Еремин жил в доме Стаса. Забыл музей, свои планы поменять экспозиции. Все смешалось в голове несчастного краеведа. Но, несмотря на сумятицу в мыслях и совершеннейшую неопределенность дальнейших действий, он чувствовал себя счастливым. Таким счастливым, как ни разу в жизни. Добрый молодец наконец-то нашел себя.

Вернувшись из областного центра, где ему посчастливилось общаться с матерью своего кумира, Володя обстоятельно доложил Стасу о встрече. Не забыл ни одной мелочи. Даже во что была одета Татьяна Николаевна, рассказал. И теперь немного беспокоился, почему же она до сих пор не приехала?

– Не волнуйся, явится, – развеял его опасения хозяин.

Володя снова стал безмятежно спокоен. Ему нравилось бродить по дому, полному больших и маленьких комнат, чуланов, закутков. Сколько тут интересного. Вот уж настоящий музей! И всегда Володе казалось, что в доме все постоянно меняется. Только что в углу стоял старинный буфет, глядь, – и нет буфета, а на его месте окованный морозной жестью огромный сундук. А зеркала? В доме масса зеркал; и древних, слегка потускневших, и современных. И ни одно не отражало одинаково. В некоторых он видел себя мальчишкой, в других пожилым усталым человеком. А в иных и вовсе не было отражения. В темных глубинах мелькали тени, появлялись и исчезали невероятные пейзажи.

Впрочем, по утрам Володе иногда бывало грустно. Он лежал на мягкой перине, уставившись в потолок, и чувствовал страшную опустошенность, словно невидимый паук высасывал из него жизненные соки. Правда, это состояние бесследно исчезало, стоило ему умыться и напиться воды из замечательного колодца. И снова делалось легко и бездумно. Со Стасом он почти не общался, вернее, общался, но не словами и жестами, а как-то иначе.

На улице было уже совсем темно, когда Стас позвал Володю в главную комнату. Так про себя привык Еремин ее называть. Позвал не мысленно, а именно словами. Володя в этот момент предавался своему любимому занятию: сидел перед зеркалом, возле которого горела свеча. Отраженный язычок пламени превращался в зеркале во множество разноцветных огоньков, которые роем носились в сумраке, словно играли друг с другом в пятнашки. Володя задул свечу и опрометью побежал на зов.

– Садись, – сказал Стас, указывая на простой отполированный временем табурет. Он мельком взглянул на краеведа, и грустная усмешка скользнула по его губам. – Совсем ты в забвение впал, – произнес Недоспас, – себя не помнишь. А мне надо серьезно с тобой поговорить. Морок снять недолго, пойдет ли на пользу?

Стас быстро и мягко провел ладонью по лицу Володи, и того словно пронзил удар электрического тока. Пелена спала. Чувство тревоги, растерянности овладело им. Что он здесь делает? Почему он не дома? Внезапно вспомнился шабаш. Хрипящий козел с перерезанным горлом. Извивающаяся на земле в крови животного визжащая нечисть. Его передернуло от отвращения. Да как же это!..