Аллан поехал дальше. У ближайшей стрелки он перешел на рельсовый путь Робинсона, так как был уверен в том, что дорога свободна, и умерил бешеную скорость лишь тогда, когда поезд вошел в полосу дыма.

Даже здесь, на задымленных станциях, работали инженеры. Они закрыли железные раздвижные двери, мимо которых, словно горы спустившихся облаков, валил дым. Но станции все еще были наполнены дымом, и продолжительное пребывание здесь было возможно только благодаря тому, что машины все время нагнетали воздух и не было недостатка в кислородных аппаратах. Как и для Аллана, туннель был для инженеров делом, ради которого они готовы были жертвовать и здоровьем и жизнью.

На станции у триста пятьдесят второго километра они встретили Смита, который вместе с двумя машинистами обслуживал здесь машины. Он повторил, что глубже в туннеле должен действовать какой-то воздушный насос, и Аллан опять подумал о Хобби. Если бы судьба сберегла ему хоть друга!

Он сейчас же углубился в штольню дальше. Но поезд продвигался медленно, так как глыбы камня часто загромождали путь. Дым был такой густой, что световой конус прожекторов отскакивал от него, как от стены. Через полчаса поезд был задержан большим скоплением Трупов. Аллан сошел с поезда и, надев предохранительную маску, вошел в гущу дыма. Его фонарь вмиг исчез.

Вокруг Аллана была полная тишина. Не было слышно ни звука, только постукивал вентиль его кислородного аппарата. Аллан застонал. Здесь никто не слышал его. Его грудь была сплошной жгучей раной. Со стоном, скрежеща зубами, как раненый зверь, он брел вперед, и подчас ему казалось, что он свалится под чудовищной тяжестью своего страшного горя.

Каждые несколько шагов он натыкался на тела. Но, осветив их, убеждался в том, что это были трупы, с отвратительно искаженными лицами…

Хобби среди них не было.

Вдруг он услыхал хрипение. Он поднял фонарь. В то же время чья-то ладонь коснулась его рукава, и хриплый голос прошептал:

– Sauvé! [61]

Человек повалился на землю. Это был молодой парень, на котором были только штаны. Аллан взял его на руки и понес назад к поезду. Он вспомнил, как однажды кто-то нес его в подобном же состоянии через темную штольню. Врачи быстро привели в чувство потерявшего сознание. Его звали Шарль Ренар; он был канадец. Ренар рассказал, что действовавший внутри штольни вентилятор спас ему жизнь. Его спросили, не заметил ли он еще признаков жизни в штольнях…

Спасенный кивнул.

– Да, – сказал он, – я иногда слышал смех…

– Смех?

Все с ужасом переглянулись.

– Да, смех. И вполне явственно.

Аллан по телефону затребовал поезд и людей.

Тотчас же двинулись дальше. Колокол резко звонил. Это была чудовищная работа, и дым часто отгонял их назад. К полудню им удалось проникнуть почти до триста восьмидесятого километра, и тут они вдруг услыхали отдаленный резкий смех. Ничего более жуткого, чем этот смех в безмолвной, дымной штольне, им никогда не приходилось слышать. Они остолбенели и затаили дыхание. Потом поспешили дальше. Смех становился все отчетливее. Это был дикий, сумасшедший смех, какой слыхали иногда водолазы, приближавшиеся к потерпевшей аварию подводной лодке, в которой задыхалась команда.

Наконец они добрались до маленькой станции и проникли туда. Сквозь дым они увидели двух, трех, четырех человек, катавшихся по земле, плясавших, жутко кривлявшихся и все время пронзительно, неестественно хохотавших. Воздух со свистом выходил из вентиляционной трубы, и благодаря этому бедняги остались в живых. Рядом с ними находились кислородные аппараты – они были нетронуты.

Несчастные взвыли от ужаса и попятились, когда вдруг увидели свет и людей с масками на лицах. Убежав в угол, где, вытянувшись, лежал покойник, они стали молиться и визжать от страха. Это были итальянцы.

– Есть тут кто-нибудь знающий итальянский язык? – спросил Аллан. – Снимите маски.

Подошел один из врачей и, задыхаясь от кашля, стал разговаривать с умалишенными.

– Что они говорят?

Врач, объятый ужасом, едва мог вымолвить слово.

– Если я их верно понял, им представляется, что они в аду! – с трудом выговорил он.

– Так скажите им от имени бога, что мы пришли за ними, чтобы взять их в рай! – крикнул Аллан.

Врач долго говорил, и они, наконец, поняли его.

Они плакали, падали на колени, молились и умоляюще протягивали руки. Но, когда к ним приблизились, они снова обезумели. Пришлось усмирять и связывать каждого в отдельности. Один из них умер на обратном пути, двоих свезли в дом умалишенных, четвертый же вскоре почувствовал себя лучше и выздоровел.

Аллан в полусознательном состоянии вернулся из этой экспедиции на станцию Смита. Неужели не будет конца ужасам? Он сидел, быстро дыша, совершенно изнеможенный. Тридцать шесть часов провел он без сна.