– Мы нашли еще одну штуку, закатилась к стене. Этот подонок Яцусь утверждает, что покойник выронил раскрытую шкатулку и из нее все вывалилось. Монеты круглые, вот и раскатились по комнате. Утверждает, что она была полнехонькая.

Януш напомнил мне:

– Ты еще расскажи ему, где потом была. Не исключено ведь, что отправилась закапывать добычу.

Скрипнув зубами, я уже хотела ответить ему, как следует, да пожалела Болека, поэтому притушила внутренний протест и нормально пояснила:

– А потом полтора часа с небольшим провела в той самой квартире, на улице Красицкого. Уж слишком большую сумму потребовал хозяин квартиры, мне приходилось решать за Тересу, а это очень непросто, так что я порядочно посомневалась. Сомнений было более чем достаточно, пришлось потом еще заскочить на улицу Батуты, адрес давно у меня был.

Посмотрела и там квартиру. В ней живут двое гомосексуалистов. Вообще-то я не очень их различаю, но тут сомнений не было, ибо один из мужиков был в дамском халатике и с макияжем на лице, так что дурак бы догадался. В их квартире я провела несколько минут. Оказалось, их квартира похуже, а деньги те же, я перестала сомневаться и жалеть, что уже заплатила задаток за предыдущую квартиру, на Красицкого. А когда от этих голубых выходила, встретила на лестнице знакомого, который живет в том же доме, двумя этажами выше. Он пригласил зайти. У него я провела с полчаса. Было уже наверняка восемнадцать тридцать. А потом вернулась домой, Януш знает когда.

Януш подтвердил:

– Я тоже ждал с часами в руках. И вовсе не в восемнадцать тридцать ты вернулась, а в девятнадцать тридцать.

– Очень может быть, – легко согласилась я. – А, ну конечно же! Точно, уже было больше девятнадцати, потому что магазин на углу Валбжихской закрыли, и даже киоски не работали. Мачек с собакой пошел меня проводить, и я запомнила, что все уже позакрывали. Кстати, надо бы его предупредить.

Ведь наверняка можно предположить, что именно ему я отдала похищенное золото и попросила припрятать. Он не станет возражать против обыска, я уверена. Мачек подтвердит, что все время мы сидели у него дома, один из его сыновей вернулся с работы, как раз когда я была у них, тоже подтвердит, выходил ли отец куда… А если не выходил, значит золото припрятано только у него в квартире.

Вы бы не могли сразу поехать к нему? Хотя нет…

И я принялась выдвигать предложения, одно глупее другого. Болек немедленно пошлет туда своих людей. Болек решит вопрос по телефону. Я звонить Мачеку не буду, а то подумают, что я его предупреждаю… Посланный к Мачеку сотрудник пусть позвонит мне сюда, в его присутствии я по телефону объясню Мачеку, в чем дело, чтобы его там кондрашка не хватила. Сделают обыск – и дело с концом. А о том, что в квартире на Вилловой я обнаружила два трупа, я Мачеку тогда еще рассказала, он знает.

Пока я выдвигала все эти гениальные предложения, Болек интенсивно размышлял и принял решение.

Видимо, ему не терпелось снять подозрения со своего кумира.

Не прошло и часа, как все подозрения были сняты целиком и полностью. С Мачека. В его квартире произвели обыск, но из золотых вещей обнаружили только обручальное кольцо, которое он и не прятал, носил на пальце. Мачеку повезло со свидетелями.

Проводив меня, он встретил возвращающегося домой старшего сына с двумя приятелями, и они все вместе вернулись домой. Так что мимо помойки, где Мачек имел единственную возможность припрятать золото, если бы получил его от меня, Мачек с собакой шел в большой компании. Нет, Мачек был чист.

– И все-таки у тебя были шансы припрятать похищенное, – безжалостно заявил Януш. – Насколько я знаю Тирана, он обязательно придерется к тебе, ведь в этих разъездах между квартирами всегда можно было выкроить минутку, не рассчитаешь же все до минуты.

– А я верю в невиновность пани Иоанны, – заявил благородный Болек и в доказательство полного доверия выдал еще одну тайну следствия.

Настоящего обыска в квартире, где совершены два злодейских убийства, еще не производили, но осмотрели ее тщательно. Особое внимание при этом уделили кухне – подействовали-таки инсинуации чертова щенка! Полицейский фотограф, снимая помещение, с трудом развернул штатив в жутко захламленной кухне и сбросил с подоконника цветочный горшок с землей и каким-то засохшим цветком. Горшок грохнулся о пол из терракотовой плитки и раскололся.

Из него высыпалась земля, а вместе с ней маленький сверток, в котором оказались драгоценности: кольца, браслеты, колье, кулоны и серьги. Все из чистого золота и с очень драгоценными камнями.

Яцусь лично покопался в старой стиральной машине марки «Франя» и обнаружил в ней потрепанный толстый бумажник, битком набитый долларами.

– Не скажешь, что квартира была ограблена, – с удовлетворением констатировал поручик.

Далее мы узнали от разговорчивого поручика о сложностях с документами покойной. Личность убитой была установлена, ее опознали и соседи, и дворник, но необходимо было отыскать и документы, удостоверяющие личность. Этот поганец Яцусь опять навязывал свое мнение – документы должны быть в кухне, и все! Так ему подсказывает его паршивая интуиция. Поиски документов все-таки начали с самых подходящих для этого мест. Сначала осмотрели поношенную дамскую сумку, в которой обнаружили кошелек, ключи, лекарства и прочую ерунду. Потом осмотрели письменный стол со множеством ящиков, где хранилось жуткое количество старых счетов, квитанций, конвертов, а также электрические лампочки, старые тряпки и обрывки кожи, набор десертных тарелок из настоящего старинного мейсенского фарфора, завернутый в пожелтевшие газеты, металлические кольца для штор и прочая подобная мелочь.

В спальне на полу валялся футляр из-под фотоаппарата, в котором вместо аппарата были крупные польские купюры, утрамбованные самым безжалостным образом.

Отчаявшись в поисках, Тиран наступил на горло собственной гордости и приказал вернуться в кухню, где и обнаружил лично искомое. Пытаясь передвинуть кухонный столик, он ухватился за его столешницу, а она вдруг открылась, обнаружив под собой ящик, в котором на самом верху лежали паспорт покойной, ее пенсионная книжка и завернутая в целлофан метрика, а также старинная косметичка, в которой вместо косметики были доллары и два массивных золотых перстня. Стол капитан хотел передвинуть для того, чтобы дотянуться до стоявшей за ним в углу большой старой сумки. Она оказалась битком набитой старыми же драными чулками, от которых очень нехорошо пахло.