– Привет, кошка, – общительно сказал Тень.

Склонив голову на сторону, та посмотрела на него изумрудными глазами, а потом вдруг зашипела – не на него, а на что-то на обочине дороги, на что-то, чего ему не было видно.

– Все хорошо, – попытался успокоить ее Тень, но кошка решительно пересекла шоссе и скрылась в поле прошлогодней несжатой кукурузы.

За следующим поворотом Тень вышел к крохотному кладбищу. Надгробные памятники выветрились, хотя к нескольким были прислонены венки и букеты живых цветов. Вокруг кладбища не было стены, только высаженные по краю низкие шелковицы клонились под грузом снега и льда. Обойдя обледенелые наносы и ледяную кашу, Тень подошел к двум каменным столбам у входа на кладбище, впрочем, ворот между ними не было.

Бродя по кладбищу, он рассматривал надгробия. Надписей с датами после 1969 года тут не было. Стряхнув снег с устойчивого на вид гранитного ангела, он прислонился к нему и, достав из кармана бумажный пакет, вынул из него завертыш. Отломил верхушку: в нос ему ударил слабый аромат начинки, оттененный морозным воздухом. Пахло восхитительно. Он откусил кусок.

За спиной у него хрустнула ветка. На мгновение он решил, что это, наверное, вернулась кошка, но потом уловил аромат духов, а под ним – запах чего-то гнилого.

– Пожалуйста, не смотри на меня, – попросила она.

– Здравствуй, Лора, – сказал Тень.

– Здравствуй, Щенок, – ответила она после заминки, и Тени показалось, что голос у нее немного испуганный. Он отломил кусок завертыша.

– Хочешь?

Теперь она стояла прямо за ним.

– Нет. Лучше сам съешь. Я пищу больше не ем.

Он откусил еще. Вкусно.

– Я хочу на тебя посмотреть.

– Тебе это не понравится.

– Пожалуйста.

Она вышла из-за каменного ангела. Тень поглядел на нее в дневном свете. Кое-что изменилось, а кое-что осталось прежним. Глаза у нее не изменились, и надежда в кривоватой улыбке тоже. Она была совершенно и очевидно мертва. Доев пирог, Тень ссыпал крошки в бумажный пакет, который, свернув, убрал в карман.

После дней, проведенных в каирской похоронной конторе, ему почему-то было легче находиться с ней рядом. Он не знал, что ей сказать.

Ее холодная рука нашла его, и он нежно сжал ее пальцы. Ему было страшно, и этот страх родился из самой нормальности происходящего. Ему было так хорошо и спокойно с ней, что он готов был стоять так вечно.

– Я по тебе скучаю, – признался он.

– Я здесь.

– Вот когда я больше всего по тебе скучаю. Когда ты здесь. Когда тебя нет, когда ты просто призрак из прошлого или сон об иной жизни, все как-то проще.

Она сжала его пальцы.

– Как смерть?

– Трудно, – ответила она. – Все тянется и тянется.

Она склонила голову ему на плечо, и он едва не расплакался.

– Хочешь пройтись? – предложил он.

– Конечно, – улыбнулась она. Нервная кривая улыбка на мертвом лице.

Они вышли с крохотного кладбища и, вернувшись на шоссе, рука об руку пошли назад к городу.

– Где ты был? – спросила Лора.

– Здесь. По большей части.

– С Рождества я тебя как бы потеряла. Иногда несколько часов, несколько дней я знала, где ты. Ты был повсюду. А потом снова тускнел, терялся.

– Я был здесь. В Приозерье. Это приятный городок.

– А-а-а.

Одета она была уже не в тот синий костюм, в котором ее похоронили. Теперь на ней были несколько свитеров, длинная темная юбка и высокие бордовые сапоги. Тень их похвалил.

Лора склонила голову, явно пряча улыбку.

– Чудные, правда? Я нашла их в отличном обувном в Чикаго.

– И почему ты решила приехать сюда из Чикаго?

– Так я уже давно из Чикаго уехала, Щенок. Я направлялась на юг. От холода мне не по себе. Можно было бы подумать, что мне надо холоду радоваться. Но, наверное, это как-то связано с тем, что я мертва. Тогда не воспринимаешь это как холод. Ты ощущаешь его как ничто, а когда ты мертв, холод – это, наверное, единственное, чего боишься. Я собиралась поехать в Техас. Планировала провести зиму в Галвестоне. Думаю, я ребенком проводила зиму в Галвестоне.

– Едва ли, – отозвался Тень. – Мне ты об этом никогда не рассказывала.

– Правда? Тогда, наверное, это был кто-то другой. Не знаю. Я помню чаек: как бросали хлеб для чаек, их были сотни, и все небо становилось от них белым, и они били крыльями и хватали куски из воздуха. – Она помедлила. – Если я этого не видела, думаю, кто-то другой видел.

Из-за угла выехала машина. Водитель приветственно им помахал. Тень помахал в ответ. Восхитительно нормально было гулять со своей женой.

– Здесь приятно, – сказала Лора, словно читая его мысли.

– Да, – согласился Тень.

– Когда послышался зов, мне пришлось поспешить назад. Я едва добралась до границы Техаса.

– Зов?

Она подняла глаза. На шее у нее блеснула золотая монета.

– Я почувствовала это как зов и начала думать о тебе. О том, что мне надо тебя увидеть. Это было как голод.

– Так ты знала, что я именно здесь?

– Да. – Остановившись, она нахмурилась, верхними зубами прикусив синюю нижнюю губу. Она склонила голову набок. – Действительно. Как странно, я вдруг ни с того ни с сего поняла, что знаю. Я думала, ты меня зовешь. Но это был не ты, ведь так?