– Да. Именно этого я и боюсь.

– Это действительно ты?

– Это действительно я, – подтвердила матушка.

– Ты совсем не изменилась, Эсме.

– И ты тоже, Наверн Чудакулли. Все такой же неисправимый врун.

Они двинулись навстречу друг другу. Между ними проскочил библиотекарь с подносом меренг. Сразу за спинами матушки и аркканцлера по полу ползал Думминг Тупс и собирал рассыпавшиеся пилюли из сушеных лягушек.

– Так-так, – сказал Чудакулли.

– Подумать только.

– Мир тесен.

– Именно.

– Ты – это ты, а я – это я. Поразительно. И это здесь и сейчас.

– Да, но тогда было тогда.

– Я послал тебе множество писем, – вспомнил Чудакулли.

– Не получила ни одного.

В глазах Чудакулли появился блеск.

– Странно. Я ведь снабдил их заклинанием о непременной доставке адресату. – Он критически осмотрел матушку с головы до ног. – Эсме, сколько ты весишь? Готов поклясться, в твоем теле ни единой лишней унции.

– Зачем тебе это знать?

– Порадуй старика.

– Девять стоунов.

– Гм-м… Должно получиться… Мили три в сторону Пупа будет вполне достаточно… Ты сейчас почувствуешь небольшой крен влево, но, главное, ничего не бойся…

Молниеносным движением он схватил ее за руку. Аркканцлер Незримого Университета почувствовал себя молодым и беззаботным. Университетские волшебники были бы просто поражены.

– Позволь мне унести тебя отсюда.

Он щелкнул пальцами.

Существует закон сохранения массы, который необходимо соблюдать. Это фундаментальное правило магии. Если что-нибудь перемещается из пункта А в пункт Б, нечто, что было в Б, обнаружит себя в А.

А еще есть такая штука, как инерция. Диск вращается медленно, различные точки на его радиусах двигаются с разными скоростями относительно Пупа; таким образом, волшебник, перемещающий себя в сторону Края, должен быть готов быстро-быстро двигать ногами при посадке.

Перемещение на три мили к Ланкрскому мосту сопровождалось едва ощутимым толчком, к которому Чудакулли был готов, и приземлился он у парапета с Эсме Ветровоск в своих объятиях.

Ну а тролль-таможенник, который долю секунды назад мирно отдыхал на этом самом месте, оказался вдруг на полу Главного зала, рухнув прямо казначею на спину.

Матушка Ветровоск посмотрела на бурный поток, после чего перевела глаза на Чудакулли.

– Немедленно отнеси меня назад, – потребовала она. – Ты не имел права так поступать.

– Очень жаль, но у меня кончилась магия. Конечно, мы можем вернуться пешком. Такой приятный вечер. Здесь всегда такие приятные вечера.

– Это было пятьдесят или шестьдесят лет назад! – воскликнула матушка. – Нельзя же вдруг падать человеку на голову и делать вид, будто за эти годы ничего не произошло.

– О, произошло многое, и мне это прекрасно известно, – возразил Чудакулли. – Я, к примеру, стал главным волшебником. Мне нужно только отдать приказ, и тысячи волшебников… не станут мне подчиняться или переспросят: «Что-что?», ну, или начнут спорить. Но обратить на меня внимание они обязаны.

– Я как-то была в Университете, – сказала матушка. – Толпа жирных мужиков с бородами.

– Все правильно! Это они!

– Многие из них родились в Овцепикских горах, – продолжила матушка. – Я знаю еще несколько мальчишек из Ланкра, которые стали волшебниками.

– Чрезвычайно магическая местность, – подтвердил Чудакулли. – Наверное, есть что-то в местном воздухе…

Под мостом бурлил холодный черный поток, который всегда подчинялся силе тяжести и никогда не тек вверх по склону.

– Много лет назад, – сказал Чудакулли, – был даже аркканцлер Ветровоск.

– Слышала. Мой дальний родственник. Я с ним не знакома, – пожала плечами матушка.

Оба они несколько минут смотрели на реку. Периодически бурный поток проносил мимо сломанные ветки.

– А ты помнишь…

– У меня… очень хорошая память.

– Ты никогда не задумывалась, какой могла бы стать твоя жизнь, если бы ты ответила «да»?

– Нет.

– Наверное, мы бы остепенились, обзавелись детьми, потом внуками…

Матушка пожала плечами. В основном подобные слова произносят всякие придурки-романтики. Но сегодня в воздухе определенно что-то было…

– А как насчет пожара? – спросила она.

– Какого пожара?

– Который сжег дотла наш дом сразу после свадьбы. В огне которого мы оба погибли.