О том, что будет с нами, если такая буря застанет нас посреди океана, и думать не хотелось. Наверняка мое суденышко или рассыплется, или перевернется. Правда, с прошлого шторма прошло три месяца, а я рассчитываю лишь на двухдекадное плавание, но где гарантия, что следующая буря заставит себя ждать столь же долго?

В бурлящей пене мелькнуло длинное, в пару локтей, темное тело очередной рыбины. Лежа среди обтекающих ее пузырчатых потоков, она вдруг вяло приподняла тяжелый хвост и шлепнула им по воде. Живая!

— Я ее достану! — вскочил с места Нэн и побежал прямо навстречу волнам.

— Стой, стой! — крикнули одновременно и я, и несколько нгарэйху, но его было не остановить. Разбрызгивая пену, он помчался через залитый волной пляж и добежал до рыбы как раз в тот момент, когда обрушился очередной вал. Нэн даже успел подхватить свою добычу (весившую, наверное, фунтов под сорок) и повернуться к нам, прижимая ее к груди. Рыба меланхолично открыла зубастый рот, куда явно не следовало класть палец. Но тут сплошная стена клокочущей пены, налетев сзади, сбила Нэна с ног. Кто-то вскрикнул, многие, включая меня, вскочили; опасность, что его унесет в море, была нешуточной.

Несколько секунд в пене не было ничего видно, но затем в воздухе мелькнула рука, потом нога, и вот мокрый Нэн поднялся на четвереньки уже заметно ближе к нам. Пена, откатываясь назад, вскипала белыми валиками вокруг его рук и коленей. Свою добычу он потерял. Встав на ноги, он поспешил к нам — сверкая зубами в улыбке, несмотря на неудачу.

— Можно подумать, племя голодает! — накинулась я на него. Действительно, еды хватало и на суше, не говоря уже о реке.

— Никому еще не удавалось поймать голыми руками унэ-чу, — оправдывался он.

— И ты только что подтвердил эту истину, — констатировала я. — Хорошо еще, что не догадался взять с собой и утопить шпагу. Завтра твое оружие будет деревянным.

— Прости, Эййэ. — Он смиренно наклонил голову, но глаза его по-прежнему смеялись. — Я понадеялся на твое покровительство, но забыл, что над стихией воды ты не властна.

Я оценила по достоинству эту контратаку, намекавшую не только на мое «божественное» происхождение от солнца и неба, но и на мою первоначальную неумелость в управлении лодкой, но все же проворчала:

— Если ты жить не можешь без рыбалки, потренируйся лучше ловить рыбу на крючок. Боюсь, когда мы будем в море одни, от сетей будет мало проку.

Действительно, удочка была нгарэйху столь же в диковину, как и лук. Они либо ловили рыбу сетями, растягивая их между несколькими идущими параллельным курсом пирогами, либо били острогой на мелководье. Первая удочка на острове была изготовлена под моим руководством: леска из жил, как и тетивы луков, деревянный поплавок, камушек-грузило и крючок из рыбьих же крупных костей. Изобретение, впрочем, не прижилось — в отличие от луков, оно было менее эффективным по сравнению с традиционными способами ловли. Однако во время плавания могло пригодиться — сети хороши, когда протянуты на большое расстояние, а для этого при ловле на ходу нужно минимум два корабля.

— Я чту твою небесную мудрость, Эййэ, — философским тоном изрек Нэн, — но мне до сих пор кажется странным скармливать большого белого червяка рыбе, если можно съесть его самому. Рыба, конечно, больше, зато червяк вкуснее и без костей.

Я поморщилась. Эти жирные белые червяки — личинки огромных, с ладонь, лиловых жуков — должно быть, действительно очень питательны, но, когда я видела туземцев, с аппетитом уплетающих их, мне приходилось делать усилие, чтобы удержать в желудке собственный обед.

— В самом деле, Эййэ, — поддержала Нэна Ийхэ, — ты ведь ешь другую нашу пищу, почему ты не любишь червяков? Ты же не можешь знать, что это невкусно, пока не попробовала.

— Червяки напоминают мне о Шуше, — усмехнулась я. — И брать целую корзину их с собой в море, наверное, не слишком удобно. Куда проще ловить на блесну, но я пока не решила, из чего ее можно изготовить.

Ученики, естественно, поинтересовались, что такое блесна. Я объяснила, и на некоторое время нгарэйху погрузились в раздумье: они пытались припомнить предметы, блестящие, как рыбья чешуя, но, как и мне, им не приходило в голову ничего подходящего.

Вечером, когда я уже забыла об этом эпизоде, ко мне вдруг подошел Нэн.

— Эййэ, ты больше не сердишься на меня?

— Нет, — ответила я рассеянно, погруженная в свои мысли о будущем плавании.

— Значит, я могу снова взять настоящую шпагу?

Я вспомнила, что он наказан, и строго сдвинула брови:

— Настоящая шпага — оружие взрослых воинов, а не легкомысленных мальчишек.

— А если я скажу, что нашел для тебя блесну?

— Вот как? — заинтересовалась я, только тут заметив, что он прячет что-то за спиной. — Ну-ка, покажи.