Он протянул руку и с гордым видом разжал кулак. На ладони у него лежала большая, как медаль, серебряная монета в десять йонков.

— Где ты это взял?!

— В лесу, — беспечно ответил Нэн. — Там, где наши воины схватили врагов в тот день, когда ты спустилась с неба. Там таких еще много.

Действительно, я видела место боя лишь один раз из-за деревьев и была слишком напугана, чтобы рассмотреть все подробно, да и то, что видела, запомнила весьма смутно. После этого я туда уже не возвращалась, да и не нашла бы дороги без провожатых. Выходит, кто-то из торговцев все же подсуетился и успел прихватить с собой наличность… Я велела Нэну немедленно отвести меня на то место.

Угли кострища уже почти скрыла трава — в джунглях она растет удивительно быстро, — но вещи убитых валялись на прежних местах. Увидев их во второй раз, я ярко вспомнила ту жуткую картину, что открылась мне десять декад назад. Теперь при моем приближении из сапога выскочил какой-то грызун и скрылся в траве, а камзол, переживший несколько дождей, больше походил на тряпку. Впрочем, добротная дорогая ткань еще не начала гнить, и я решила взять его с собой: на острове мой гардероб ограничивался штанами, но перед прибытием в цивилизованный мир мне все же придется что-то надеть сверху, а у этого камзола хотя бы нет прожженной дыры, как у того, что остался от Каайле. В карманах я обнаружила кремень и огниво, а также формочку для отливки пуль и кисет с отсыревшим порохом. Прихватила я и шляпу — пригодится от солнца. Но Нэн уже указывал мне на то, что я проглядела в прошлый раз, — притаившийся под кустами коричневый саквояж из тайуловой кожи, некогда, очевидно, аккуратно застегнутый на три ремня с замочками. Теперь два из этих ремней были перерезаны — наверняка ножом моего провожатого. Нэн непочтительно пихнул саквояж пяткой, и внутри глухо и дробно звякнуло.

Там было почти две тысячи сто йонков серебром. Больше, чем сулил за мою голову губернатор Лланкеры. Больше, чем мог рассчитывать заработать в своем рейсе Тнай Лаарен… На эти деньги я могла не просто оплатить каюты первого класса для себя и своих подопечных на судне, идущем в любой порт мира, я могла нанять корабль целиком, а какой попроще, так и вовсе купить. Впрочем, у меня были более разумные планы, чем покупка корабля: моим спутникам этих денег хватило бы на обустройство, а мне — на дальнейшее путешествие до острова пришельцев. Даже не потребуется высаживаться в Гантру, чтобы обналичить векселя. Теперь только бы добраться до ближайшей северной колонии…

Интересно, подумала я, как сложилась бы судьба этих денег, если бы не туземцы? Их обладатель не смог бы долго скрывать от остальных, что лежит в саквояже, а ранайские суды и полиция далеко… Его спутники сначала прирезали бы его, а потом передрались бы друг с другом из-за такой добычи? Или, может, они осознали бы бесполезность денег на отрезанном от цивилизации острове и использовали бы их так, как предлагал Нэн, — в качестве блесен?

Так или иначе, последняя беспокоившая меня проблема была решена, и я решила отплыть как можно скорее, как только закончится шторм. Ах да, оставалось еще объявить мой план нгарэйху и утвердить окончательный состав экипажа. Когда мы с Нэном дотащили тяжеленный саквояж до селения (точнее, тащила я, а он скакал вприпрыжку впереди и даже не подумал поинтересоваться, не тяжело ли мне — все же статус богини имеет и свои отрицательные стороны), так вот, когда мы пришли, уже смеркалось, но я не захотела ждать до утра и велела ему собрать остальных из нашей компании.

Не желая проводить собрание на виду у всего племени, я отвела учеников на берег реки, где мы разожгли собственный огонь. Мысль о погребальных кострах, недавно горевших на этом месте, неприятно царапнула меня, но я отогнала ее. Я объявила, что отправляюсь в настоящее плавание к другим землям, о которых рассказывала раньше, и что мне нужна команда. Как я и предполагала, почти все загалдели, наперебой предлагая себя. Не пожелали расставаться с островом лишь старшие охотники, уже вышедшие из юношеского возраста, но я и так не собиралась брать их с собой: им уже поздно учиться и привыкать жить в более развитой культуре.

— Но, — продолжала я, перекрывая шум, — те, кто поплывет со мной, не просто увидят другие страны. Они смогут поселиться там и узнать намного больше того, что я успела рассказать, намного больше того, что до сих пор узнавал нгарэйху за всю свою жизнь…

Некоторые задумались, поняв, что речь идет не просто о морской прогулке, но большинство это заинтересовало еще больше.

— Однако, — перешла я к самому сложному, — я не знаю, как и когда вы сможете вернуться домой. — Это была, конечно, ложь: я знала, что из Ранайи они не смогут вернуться никогда, если только не захотят выдать свой остров очередным работорговцам, а если бы даже и захотели, они все равно не знают его координат.

— Дело в том, что я уже не смогу помогать вам. Я должна вернуться на небо, — добавила я чистую правду.

Молодые нгарэйху попритихли, осознав смысл моих слов. У меня мелькнула мысль, что не надо было предупреждать их, надо было просто поставить перед фактом, когда мы уже доплыли бы до колонии, но я тут же пристыдила себя за это.

— Там, куда вы приплывете, тоже есть аньйо вашей расы, — поспешила сообщить я, — они помогут вам устроиться. Там есть законы, защищающие всякого аньйо, будь он южный или северный. И у вас будут деньги, а там это могучая вещь, — я показала серебряную монету с профилем Паарна III.

— Это волшебный амулет? — спросил один из парней. Прежде я как-то не успела рассказать им о деньгах — признаться, я не знаю ничего скучнее экономики.

— В некотором роде, — усмехнулась я. — На юге эти амулеты сильнее, чем все корешки Чахи.

Послышались смешки: молодежь старуху не любила, хотя и побаивалась. Затем вдруг встала Ийхэ.

— Я поплыву с тобой, Эййэ. До того, как ты пришла к нам, мне часто становилось тоскливо, когда я смотрела на море, и я не понимала, почему. Ведь я была сыта и здорова, и мать советовала мне не забивать голову глупостями. А теперь я поняла — просто наш остров слишком маленький для того, чтобы прожить на нем всю жизнь. Я бы зачахла, если бы осталась.