Мадам Арманд сразу поняла, что появление Мюллера грозит деду страшным разоблачением. Она догадывалась, что он ищет какие-то улики или доказательства, но не знала, какие именно и где они хранятся.

Мюллер искал документ, который, по мнению Гартунга, должен был убедить суд в его невиновности. Он знал, что найти этот документ поможет «последний суд». Сопоставив все факты, он решил, что это последняя из серии картин Флоре на тему суда — «Казнь Сократа», и выкрал ее. Ошибка стала для него роковой.

Когда Монталлу сообщил мадам Арманд, кто украл картину, она быстро сообразила, что медлить более нельзя, и убила Мюллера. Она убила вашего сына, месье. Убила хладнокровно. Тот же человек, который когда-то зверски пытал вашу любовницу, так же зверски убил вашего сына, исполняя поручение вашей внучки. Так мадам Арманд отплатила вам за ваше к ней отношение.

Она умолкла, и в комнате повисло долгое молчание.

— Вы верите мне? — спросила она, обращаясь к Рукселю.

— Не знаю. — Он покачал головой.

Конечно, он верил. Об этом ясно говорили его поникший вид и опущенные плечи. И даже если Жанэ и Монталлу все еще сомневались, Руксель отлично знал, что каждое ее слово — правда. У нее не было доказательств, чтобы передать дело в суд, но никакой суд и никакое наказание не могли сравниться с тем, что он уже получил.

— Вы признаете, что в тот период, когда был зачат Артур Мюллер, Генриетта Гартунг была вашей любовницей?

Он кивнул.

— И вы не догадывались, что это ваш сын?

— Я подозревал, но она сказала, чтобы я не волновался на этот счет. Поймите: я был бедным студентом. Гартунг облагодетельствовал меня, я был кругом обязан ему. Да, я состоял в связи с его женой и не собирался порывать с ней, однако я не хотел, чтобы Гартунг узнал о наших отношениях. Это перечеркнуло бы всю мою карьеру, которая тогда только-только начиналась. Но дело даже не в этом: я любил его.

— Любили? В самом деле? — спросила Флавия. — В таком случае вы избрали очень странный способ выражения своей любви.

Аргайл, который на протяжении всего разговора упорно смотрел в пол, поднял голову и с интересом взглянул на Флавию. Неожиданно в ее реплике прозвучал несвойственный ей горький сарказм. Лицо Флавии казалось бесстрастным, но Джонатан — единственный из всех присутствующих — почувствовал, что сейчас они услышат что-то ужасное. Хотя, на его взгляд, они и так уже наслушались достаточно неприятных вещей.

— Если вы и в самом деле любили его и испытывали к нему благодарность за все, что он для вас сделал, то масштабы вашего предательства просто поражают.

Руксель пожал плечами:

— Я был молод и глуп. Тогда в Париже царила простота нравов, никто не придавал значения адюльтеру.

— Я не имела в виду связь с его женой.

— Тогда что вы имели в виду?

— Полагаю, месье Монталлу должен знать.

Монталлу покачал головой:

— Нет, я понятия не имею, о чем вы. По-моему, вы напрасно терзаете господина Рукселя тяжелыми воспоминаниями. Нам уже известно, кто убил Мюллера — Эллман. Правда, вы не знаете, кто убил самого Эллмана, но не думаю, что сейчас это кого-то волнует. Дело можно закрыть за недостатком улик.

— Ну уж нет, — с неожиданной решительностью заговорил Жанэ. — Я устал от этих недомолвок и хочу услышать все до конца. За последнюю неделю вы неоднократно вмешивались в мою работу и оказывали на меня беспрецедентное давление. Я на протяжении нескольких лет пытался поймать с поличным Бессона, и, когда мне это наконец удалось, вы отпустили его под предлогом амнистии. Мне пришлось закрыть дело. Ваши люди дали мне указание отклонить запрос по убийству из Италии и всячески препятствовать в расследовании мадемуазель ди Стефано. В результате я испортил отношения с итальянскими коллегами, которые выстраивал не один десяток лет. С меня довольно. Я хочу выяснить все досконально, а потом я напишу на вас такую жалобу, Монталлу, что вы еще долго будете меня помнить. Продолжай, Флавия. Объясни нам все до конца.

— Не знаю, на кого в действительности работает месье Монталлу, но я чертовски уверена, что он не имеет никакого отношения к охране высоких политических фигур. Вы сами сказали, что в последние дни он оказывал на вас давление. Охранник, в обязанности которого входит таскаться за дипломатами и политиками и следить, чтобы у них не заклинило дверь душевой кабины, не смог бы давить на вас, Жанэ.

— Монталлу не имел в виду простую охрану, Флавия. В его задачи входит предотвращение крупных политических и общественных скандалов. Конечно, он, как и все мы, поддался на провокацию мадам Арманд, но это не снимает с него ответственности. Мадам Арманд сумела убедить его, что в картине, выкупленной Мюллером, спрятаны компрометирующие месье Рукселя документы. Она убедила его, что, если эти документы всплывут в нужный момент, месье Руксель может лишиться европейской награды. А на получение этого приза его выдвигало французское правительство. Естественно, управление Монталлу не могло допустить подобного конфуза.