— Ты еще смеешь меня критиковать? — прошипел тот. — Ты, кто даже не догадывается, кто я и каковы мои истинные цели? Должен тебя обрадовать, mon Anglais, что при осуществлении следующего плана случайности исключены.

Вот что. Завтра у постели Кэстлри состоится важное совещание. Мне нужен полный план расположения комнат в той части здания, где находится спальня министра. Надо знать точные размеры каждой комнаты, каждого закоулка, кладовых, уборных, всего, а еще информация об обслуге и ее перемещениях.

— Всего-то? — спросил Англичанин со скрытым сарказмом.

— И еще, узнай, кто приглашен на встречу и в каком порядке. Я должен, подчеркиваю, должен все узнать не позднее вечера. И ты мне доложишь обо всем, mon Anglais, доложишь обо всем без обмана.

Человек в маске встал — неясный силуэт в плаще до пят.

Англичанин неохотно кивнул. Слишком уж он глубоко влип, чтобы выкарабкаться. Но шанс все же есть: надо только отыскать тот геральдический знак, что заметил он на перстне Ле Серпента, и снять с себя возможные подозрения. Англичанин решил поделиться с суровым хозяином частью той информации, что держал в резерве.

— Вы слышали о графине Янош? Это она помогла Кэстлри выпутаться, отвлекая коня.

— Слышал. Жаль, что она и ее любовник оказались там так некстати. Что поделаешь, невозможно предусмотреть все.

По тону Ле Серпента выходило, что он лишь слегка раздражен неудачей, но отнюдь не обескуражен.

— Весьма красивая женщина, — заметил он, — говорят, в постели венгерки не имеют себе равных.

— Она не венгерка, — сказал Англичанин. — Госпожа Янош — англичанка Марго Эштон, самозванка, шпионка и шлюха.

— В самом деле? — Вопрос прозвучал как угроза, но, по всей видимости, не по адресу гостя. — Ты меня заинтриговал, mon Anglais. Расскажи, что ты знаешь об этой женщине. Если она работает на Британию, необходимо с ней… разобраться.

Англичанин без наводящих вопросов рассказал все, что ему было известно о Марго, или Магде, графине Янош. Жаль, конечно, жертвовать столь аппетитной бабенкой, но в первую очередь стоит подумать о собственной шкуре.

На следующее утро Мегги и Элен отправились к мадам Доде, которая к их приходу успела приготовить список всех французских семей, имевших в своих гербах змей. Выдержав получасовую беседу ни о чем за традиционной чашкой чая, они все-таки дождались оглашения списка. Получив в руки листок, исписанный почерком столь же болезненно-изломанным и капризным, как и сама пожилая леди, его составившая, женщины удалились в библиотеку, где им была наконец предоставлена долгожданная свобода.

В огромных толстых томах, содержащих цветные вкладыши с изображением гербов и вензелей всех известных семей, рукой составительницы были сделаны закладки. Посовещавшись, они решили отбросить драконов и прочих чудовищ из средневековых сказок, остановив внимание лишь на том, что явно имело змеиное происхождение, включая трехголовых гидр.

Через четыре часа кропотливой работы женщины стали клевать носом. Уже собравшись уходить, Элен вдруг заметила оказавшийся невостребованным том с прусской аристократической геральдикой. Найдя фамилию Ференбах по алфавитному указателю в конце, Элен принялась быстро листать страницы. Дремоту как рукой сняло. Заглянув через плечо подруги, Мегги едва не потеряла дар речи: на гербе Ференбахов красовался лев, удерживающий копье с обвитой вокруг древка змеей.

Элен бесцветным голосом прочитала написанный по-латыни девиз.

"Хитрость змеи и храбрость льва», — гласила надпись.

— Клянусь, — воскликнула Мегги, — меньше всего я готова была увидеть за Ле Серпентом полковника!

— Этот герб ничего не доказывает, — еле слышно произнесла Элен. — Мы нашли как минимум дюжину других гербов со змеями.

— Но ни один из них не принадлежит тому, кого мы подозреваем, — возразила Мегги. — Элен, я тебя уже спрашивала раньше и вынуждена повторить вновь: между тобой и полковником что-то есть?

Элен откинулась в глубоком кожаном кресле. Избегая смотреть Мегги в глаза, она ответила:

— Ничего, кроме… симпатии. Мы встречались несколько раз, причем ни разу наедине, и не говорили ни о чем, чего не должны были бы услышать посторонние.

Мегги села напротив, медленно пригладив волосы, пыльные от старых книг. Элен тоже действовала, зачастую больше прислушиваясь к голосу инстинкта, чем разума.

— Ты считаешь, что полковник мог быть замешан в чем-то, что шло бы вразрез с интересами Франции?

— Нет, — тихо ответила Элен и, посмотрев Мегги в глаза, добавила:

— Я сама проверю твои подозрения и сделаю это более надежным способом, чем могла бы ты.