— Дубинки славные, но короткие, — сказал Жихарь. — Вот оно в чем дело. Они на кого-то напасть хотят и побаиваются, а нас погонят вперед, вроде передового полка. Степняки вообще бесстрашные, только сильно всего боятся и поэтому толкают впереди себя пленников…

— Так мы пленники? Вот новость!

— Они, знать, торопятся: не допросили нас, не обшарили, чуют впереди хорошую добычу. Значит, так — когда покажется их враг, нам нужно что есть сил рвануть ему навстречу, чтобы раньше их стрел пробежать, а от ордынских уйти. Сумеешь?

— В таких башмаках, сэр Джихар, я обгоню любую стрелу. Но прилично ли показывать неприятелю спину?

— Так на другого-то неприятеля мы грудью пойдем! Они ведь ничуть не лучше.

— А вдруг то благородные воители?

— Лишь бы не ходячая крепость…

Кочевники позади перестраивались в боевой порядок: раздавались короткие команды, ржали кони, звякало оружие. Когда Жихарь попробовал оглянуться, получил древком копья по шее.

— Ну, золотой гребешок, — сказал богатырь Будимиру, — проспал врага, так держись крепче или улетай подальше…

Будимир сердито заквохтал, как бы напоминая, что не покидал товарищей и в худшие времена.

Конница за спиной, кажется, урядилась, и высокий визгливый голос предводителя выбросил в небо грозный боевой клич орды, знакомый всему свету:

— Мала-мала батурай!

— Мала-мала батурай! — подхватили воины, и острия копий больно ткнули в спины друзей, повреждая новенькие кожаные одежки.

Бежали долго, до одышки. Дорога начала подниматься в гору. Никакого противника впереди не было, и Жихарь уже решил, что степняки просто-напросто хотят загнать их до смерти и растоптать копытами, но тут из леса на дорогу выбежало такое, что копья погонял враз опустились, а волосы у всех без исключения поднялись дыбом. Будимир яростно заголосил, но видение не исчезло.

В боях и походах Жихарю приходилось уже встречать и щетинистых Позорных Волков, и пятнистого Кайфоломщика, и безжалостное Чудо В Перьях, и Треклятого Алгимея высотой с терем, да и нынешний поход был богатым на опасные столкновения. Но в те прошлые времена с ним всегда оказывался кто-нибудь из старших товарищей, навыкших обращаться со страшилищами. Уж на что явился ужасен Всадник Белая Епанча, у которого под этой самой епанчей ничего не было, даже тела, а и того Дрозд ухитрился проколоть ржаной соломиной.

Но нынешняя тварь не походила ни на что. Вроде и не такая большая, а глядеть на нее не хотелось.

Сначала Жихарь подумал, что перед ним паук: шесть ног, по три с каждой стороны. Но только не ноги это были, а человеческие тела, по пояс торчащие из мохнатого туловища. Ловко перебирая по земле руками, они двигали тварь вперед. А то, что богатырь принял за глаза, оказалось двумя людскими головами. Головы открывали рты и показывали длинные синие языки. Из пасти, расположенной под глазами-головами, торчали тонкие прозрачные клыки. По краям пасти торчали хватательные пучки рук. На спине страхоила лежали, образуя косой крест, два голых тела. Они шевелились, но не падали, будто вросли в черную шерсть. И хвост этой гадины тоже был человек, и человек тот держал в руках здоровенный железный крюк и мотался туда-сюда.

— Разбегаемся в разные стороны, — прошептал Жихарь.

— Ни за что! — воскликнул Яр-Тур и сразу пояснил: — Сэр брат, у меня отнялись ноги.

Лица у тел, составлявших чудовище, были тупые, ни мужские, ни женские, словно вылепленные кое-как из глины.

«Оно их всех съело, но не совсем, и вырастило себе руки-ноги, — думал Жихарь. — И нас проглотит и тоже использует. Куда же меня определят, в какие части?»

Он засмеялся и пришел в себя. И понял, что нужно делать. Не напрасными были ночные уроки деда Беломора. Старый неклюд, конечно, своих мозгов ему не передал, а вот собственную Жихареву память укрепил и взбодрил неведомым способом. Жихарь начал раз за разом повторять то же самое слово, которое повторял дед на водопаде. Медленное Слово, останавливающее все вокруг:

— Рапид, рапид, рапид, рапид…

Жихарь плюнул и, когда слюна повисла в воздухе, сообразил: получилось.

Можно было уже не торопиться, но Принц, взмахнув ментовской дубинкой, бросился вперед, на какой-то миг закрыл от богатыря пасть чудовища и вдруг осел на дорогу. Жихарь приказал себе сдержаться и повторил заклинание еще несколько раз. Потом достал из кармана выкидной нож и подошел к твари.

Он не знал, где у чудовища сердце, где что. Поэтому пришлось резать все подряд. Для начала он обошел замершую тушу, погружая лезвие поочередно в спину каждого из человеко-ног. Затем прикончил того, который был за хвостом с крюком. Вернулся назад, к бесчувственно лежащему Яр-Туру, и перерезал глотки у глаз-голов. Секущими ударами по сухожилиям обезвредил руки-хваталки — осторожно, чтобы в отличие от Принца не коснуться клыков.

Оставались те двое на спине. Шерсть была жесткая, колючая и, возможно, тоже ядовитая. Лежащие на спине и вправду были не мужики и не бабы. Богатыря стало мутить. Вместо доброго боя он сам себе доспел мясницкую работку.

Хорошо еще, что кровь не брызгала, а неторопливо выползала на белый свет из ран и порезов. Жихарь повторил заклинание и поклялся, что не вспомнит его больше ни при какой битве. Если уж перед такой нечистью совестно, то как же с обычными людьми? О побратиме он старался до поры не думать. Клыки на всякий случай обломал дубинкой — била она как надо.