Включила тусклый свет в зале и стала ждать, не сводя глаз с балконной двери и окон. Возникла мысль позвонить Лэндону, хотя не хотелось будить его по ложной тревоге. Через двадцать минут — и после двух звонков вниз — ко мне постучал охранник Барри. На нем была помятая одежда, словно он в ней спал, а парик съехал вперед, сократив размер лба до минимума. Я объяснила ему, что услышала шум и обнаружила открытую дверь на лестницу.

Барри бросил взгляд вдаль прямо из коридора и снова сфокусировал его на мне. Кажется, ему было страшно вылезать наружу. Наконец он вздохнул, достал из глубокого кармана фонарик и пересек зал.

Перед тем как открыть дверь, охранник включил наружную настенную лампу, нащупав включатель. Оглядел балкон, снял задвижку и вышел.

Он тотчас остановился и проверил фонариком пространство слева. Через несколько секунд я последовала за ним. Дверь на лестницу была в том же положении, что я видела раньше, — зияла темной дырой. Разве там не должна гореть лампочка?

Простые перила из кованого железа отделяли балкон от крыши. Барри преодолел их, перекинув сначала левую ногу, а затем переместив тяжелое туловище. Трудность на пути поубавила храбрости, что неудивительно при животе, круглом, как баскетбольный мяч. Отдышавшись, мой герой осторожно продолжил путь к лестнице. Луч от фонарика запрыгал по кирпичам. Добравшись до распахнутой двери, он посветил внутрь, несмело протянул руку в темноту и включил лампочку. Пусто. Одни голые серые стены.

Барри навострил уши и прислушался, через минуту закрыл дверь и вернулся ко мне, еще раз окинув фонариком крышу. Перебравшись через перила, пожал плечами.

— Должно быть, дверь открыло ветром, — предположил он.

— Ветром?! — воскликнула я. — Барри, за всю неделю не было даже легкого бриза. И почему там не горела лампочка?

— Обещаю это выяснить. Вероятно, ее выключил рабочий или, наоборот, забыл включить. Сюда не мог прокрасться посторонний. Ему пришлось бы пройти мимо привратника.

Я почувствовала себя пастухом, который кричал: «Волки!» Нет никаких улик, что у меня на балконе кто-то был, и Барри не станет напрягать воображение и доверять моим подозрениям. В конце концов это бы плохо отразилось на его душевном спокойствии. Однако была надежда, что он так просто дело не оставит. В его глазах мелькнуло беспокойство, особенно по поводу потухшей лампочки.

Проводив его, я заварила чашку чаю, а когда она не помогла успокоить нервы, плеснула себе бренди и выпила до дна, хотя оно было дешевое и щипало язык. Несколько часов пролежала на диване, не сводя глаз с балкона. Около шести начало светать, и я уснула от усталости.

В восемь раздался громкий сигнал, и я вздрогнула, сердце снова заколотилось. Успокоилась, когда поняла, что это всего лишь будильник в спальне. Облегчение быстро улетучилось: пройдет немало времени, пока я снова почувствую себя в безопасности. Надо будет позвонить детективу Тейту. Я же обещала связаться с ним, если что-нибудь произойдет, но стоит ли беспокоить его из-за ночного кошмара? Возможно, Барри прав, и дверь открыло ветром.

Заставила себя подняться и принять душ, тотчас ощутила головную боль — наказание за распитие дешевого бренди. Уже включила воду, как зазвонил телефон. Прекрасно, это, наверное, Джесси хочет сообщить об очередном убийстве в редакции.

Выдавив слабое «алло», услышала голос Боу.

— Бурная ночь? — спросил он дружелюбным, дразнящим тоном.

Я чуть не выпалила саркастический ответ в духе: «Да, распрощавшись с тобой, я пошла брать интервью у Джастина Бейтермана, и он упросил меня продемонстрировать позу наездницы». Вместо этого пробурчала о том, что заработалась допоздна.

— Ты сегодня идешь в «Базз» ?

— По плану нет, но появилось кое-что, требующее срочного рассмотрения, поэтому я уже выхожу.

— Я сейчас недалеко от твоего дома, — сказал Боу. — Найдешь время выпить чашку кофе?

— Ох, думаю, да, — неуверенно согласилась я, опасаясь, что он собирается меня бросить. Может, Боу принадлежит к тому типу мужчин с хорошими манерами, которые предпочитают сообщать о разрыве лично, а не просто забывают твой номер.

— Это не займет много времени, — уверил он, почувствовав мою нерешительность. — Мне просто хочется увидеть тебя после вчерашней случайной встречи.

Я предложила ему подойти в кафе на первом этаже моего дома через полчаса. Успею принять душ, но не вымыть голову. Собиралась надеть на работу простецкие джинсы и белую футболку пресыщенного жизнью человека. Увидев себя в зеркале, поняла, что выгляжу чертовски плохо, сорвала одежду и надела в приступе бешенства узкую бежевую юбку и черную кофточку, обнажавшую плечо и уголок ложбинки. Леопардовые босоножки кричали не просто: «Трахни меня!», а «Вытряси из меня душу». Я не пыталась сделать из себя посмешище. Я хотела, чтобы у Боу Рейгана разорвалось сердце.