Маканна не отставал. Он двигался рядом, но не так, как лакей сопровождает лицо королевской фамилии, а скорее как ищейка идет возле своего хозяина.

Едва только они покинули ресторан и оказались на тротуаре, Фриско резко остановилась и обернулась к нему.

— Поговорим у меня, — сказала она таким голосом, который должен был бы осадить любого нахала. — Но сразу хочу вас предупредить, что это будет именно цивилизованная беседа. Не дай Бог вы позволите себе хоть какую-то вольность, вам тотчас же придется пожалеть.

Маканна сделал серьезное лицо и поднял согнутую в локте руку — принятый знак мирных намерений.

— Клянусь честью, буду вести себя как самый настоящий джентльмен, — пообещал он. — Поведение мое будет совершенно безупречным.

— Я очень на это надеюсь, — предупредила она, понимая, что в случае чего едва ли окажется в состоянии дать Маканне достойный отпор. — В моем доме отлично работает служба безопасности, — не преминула она сказать, намеренно опустив ту немаловажную подробность, что единственный охранник — дядечка весьма преклонного возраста, готовый при малейшем намеке на опасность грохнуться без чувств.

Сдержанно вздохнув, Фриско повернулась и зашагала к своей машине, припаркованной у самой обочины.

— Нам в сторону центра.

— Я знаю, — перебил ее Маканна. — Именно там я и оставил свой автомобиль. — Он улыбнулся. — Так, знаете, на всякий пожарный случай.

Этот мужчина не на шутку начинал действовать ей на нервы. Фриско изо всех сил сдерживалась, чтобы не дать волю руке, которая в который уж раз так и тянулась к его наглой роже, расплывающейся в улыбочке. Чтобы не доводить до беды, она взяла в эту рвущуюся в бой руку ключи. Подойдя, Фриско открыла автомобиль.

— Я подвезу вас, — мрачно произнесла она, досадуя на то, что приходится быть элементарно вежливой и оказывать этому человеку услугу, которую он уж никак не заслужил.

— Буду вам чрезвычайно признателен, — нарочито серьезно ответил он и, обойдя автомобиль, уселся спереди на пассажирское кресло.

Некоторое время ехали молча: сначала на автомобиле, затем в кабине лифта на этаж, где жила Фриско. Молча шли и по коридору к самой квартире. Ни слова не произнесли до тех самых пор, пока он не закрыл за собой дверь. И вот наконец они оказались одни в ее просторной квартире, которая неожиданно показалась Фриско маленькой, даже тесной, похожей на тюремную камеру.

Желая немного успокоиться, Фриско прошла в гостиную и указала на полосатую бежево-голубую софу и такие же стулья.

— Устраивайтесь, где вам будет удобнее, — гостеприимно произнесла она, хотя тон ее при этом отдавал холодностью. — Садитесь и начинайте говорить.

— Да как будто я уже и так все сказал, — в голосе его слегка чувствовалась рассеянность. Лукас и вправду не очень-то намеревался продолжать беседу. Все его внимание было сейчас сосредоточено на интерьере комнаты. Его проницательный взор цепко скользил по мебели, по безделушкам, придающим квартире больше уюта; ни мягкий ковер, ни занавески на окнах — ничто не ускользало от его внимания. — А у вас очень даже симпатично, — произнес он, останавливаясь взглядом на Фриско. — И что же, позвольте узнать, все это вы сделали сами или дизайнер поработал?

— Нет, все сама, — и она застенчиво улыбнулась. — Конечно, вышивку на занавесках я не делала, да и драпировка покупная, но… — она скромно пожала плечами. — Что до всего прочего, то никто мне не помогал. Выбирала сама каждую мелочь. — Пока она проговаривала все это вслух, в голове ее зрела недоуменная мысль. Зачем она так подробно обо всем рассказывает? Какое все это может иметь отношение к тому вопросу, ради обсуждения которого они приехали к ней домой? Со свойственной ей прямотой Фриско задала вопрос: — Не знаю, правда, имеет ли это отношение к нашему делу?

— А почему бы и нет? — лаконично и несколько более сухо, чем обычно, сказал Маканна. — Все зависит от вашего ответа.

Опять он за свое…

— Какого еще ответа?

— На мое предложение, понятное дело.

Фриско была взбешена и порядком напугана. Его позиция была явно сильнее.

А впрочем, так ли это в действительности? — вдруг подумала она. Сейчас ей в голову пришла одна весьма неожиданная мысль, и Фриско даже обалдела на мгновение. Конечно, все это может быть сущей глупостью, как знать, но что если…

— Стало быть, если я правильно понимаю, вопрос стоит только так: согласна я или нет? — переспросила она и несколько секунд прокручивала только что пришедшую в голову мысль.

— Именно так, — ответил он. Голос его был уверенным, а решение, судя по всему, окончательным.

— Понятно, — вполголоса произнесла она, собираясь с духом, — хотя мне почему-то казалось, что вы из тех, кого называют старомодными консерваторами. — Она улыбнулась, и ей удалось сделать свою улыбку отменной, первосортной, в четверть сотни каратов, ослепительной и неотразимой. — Странно все это, очень странно, — она приподняла брови… — Вы меня загоняете в угол, точнее говоря, уже почти что загнали, и я теперь имею некоторое представление о том, как в самом общем виде выглядит ваша тактика, призванная добиться временного согласия со стороны женщины. А вот я вдруг подумала: интересно, как бы вы вели себя, если бы намеревались установить более прочные отношения с какой-либо дамой?