Саттер снял очки, вынул изо рта сигару и недоуменно посмотрел на Хэрода.

– Энтони, ты приехал сюда, потому что влип в историю, и если тебе не удастся получить помощь, Клуб перестанет использовать тебя для своих послеобеденных развлечений на острове...

– Эй-эй, теперь я полноправный член выборного комитета, – заметил Хэрод.

– Да, – кивнул Саттер. – Но Траск мертв. Колоен мертв. Кеплер лег на дно, а брат К, расстроен из-за своего фиаско в Филадельфии.

– К которому я не имею никакого отношения, – добавил Хэрод.

– Из которого ты умудрился выпутаться, – поправил Саттер. – Боже милосердный, какая неразбериха! Убито пять агентов ФБР и шестеро из команды Колбена. Пожары, разрушение частной и общественной собственности...

– Средства массовой информации продолжают придерживаться версии столкновения между двумя бандами, – сказал Хэрод. – Считается, что агенты ФБР находились там из-за группы черных террористов...

– Да, отголоски событий звучат повсюду – от кабинета мэра до самого Вашингтона. Ты знаешь, что Ричард Хейнс теперь работает частным образом на брата К. ?

– А мне-то что? – Хэрод пожал плечами.

– Вот именно, – улыбнулся Саттер. – Но ты понимаешь, что твое вступление в выборный комитет происходит.., в горячее время.

– Ты уверен, что они хотят использовать меня лишь в качестве средства, чтобы добраться до Вилли? – спросил Хэрод.

– Абсолютно.

– А потом меня уберут?

– Вот именно.

– Но зачем? – возмутился Хэрод. – Зачем им нужен старый психопат Вилли?

– У обитателей пустынь есть древняя поговорка – она никогда не включалась в Писание, но по времени своего создания вполне могла быть внесена в Ветхий Завет.

– Какая же?

– “Лучше держать верблюда в шатре, чтобы он писал на улицу, чем выставлять его из шатра, чтобы он писал внутрь”, – пропел Саттер.

– Спасибо, преподобный, – невесело усмехнулся Хэрод.

– Всегда рад помочь, Энтони. – Саттер посмотрел на часы. – Надо поторапливаться, если вы хотите успеть в Атланту на свой рейс.

Хэрод быстро протрезвел.

– Ты не знаешь, почему Барент назначил собрание на субботу?

Саттер сделал неопределенный жест рукой.

– Я думаю, брат К, созывает всех в связи с событиями понедельника.

– Выстрелы в Рейгана...

– Да. – кивнул Саттер, – но знаешь, кто был с президентом.., в трех шагах от него.., когда раздались выстрелы ?

Хэрод поднял брови.

– Да, сам брат К., – подтвердил Саттер. – Думаю, нам будет о чем поговорить.

– О Господи, – выдохнул Хэрод. Джимми Уэйн Саттер нахмурился.

– Не смей здесь упоминать имя Господа всуе! – рявкнул он. – Не советую тебе делать это и в присутствии брата К.

Хэрод подошел к двери и остановился.

– Еще один вопрос, Джимми: почему ты называешь Барента братом К.?

– Потому что К. Арнольд ничего не имеет против христианского имени, – ответил Саттер.

– И ты его знаешь? – изумился Хэрод.

– Конечно. Я знаком с братом К, с тридцатых годов, когда мы оба были еще детьми.

– Как же его зовут?

– Христианское имя К. Арнольда – Кристиан, – многозначительно протянул Саттер.

– Как?

– Кристиан, – повторил Саттер. – Кристиан Арнольд Барент. Даже если брат К, ни во что не верит, отец его был верующим человеком.

– Чтоб я провалился! – изрек Хэрод и поспешил вон, прежде чем Саттер успел что-либо ответить.

Самолет Натали Престон, совершавший рейс из Вены, приземлился в аэропорту Давид Бен-Гурион в половине одиннадцатого утра по местному времени. Израильские таможенники оказались деятельными и невозмутимыми людьми и даже несколько излишне обходительными.

– Добро пожаловать в Израиль, мисс Хэпшоу, – промолвил мужчина, осматривавший две ее сумки за парапетом. Она уже в третий раз приезжала сюда по фальшивому паспорту, но у нее по-прежнему колотилось сердце в эти минуты ожидания. Уверенности ей придавало лишь то, что документы были изготовлены Моссадом, собственной разведывательной организацией Израиля.

Пройдя таможню, Натали села в автобус до Тель-Авива, а дальше отправилась пешком по дороге Ияффе на улицу Гамасгер. Она внесла недельную плату и залог в четыреста долларов за зеленый “Опель” выпуска 1975 года – с такими тормозами, что его при каждой остановке заносило влево.

Натали оставила за спиной безобразные пригороды Тель-Авива и двинулась к северу вдоль побережья по дороге на Хайфу. День стоял солнечный, температура воздуха достигала около 25 градусов, и Натали надела темные очки, спасаясь от нестерпимого сияния, отражавшегося от покрытия шоссе и глади Средиземноморья. Проехав двадцать миль, она миновала Натанью, небольшой курортный городок, высившийся на скалах над пляжем. Еще через несколько миль она увидела поворот на Ор Акиву и свернула с четырехполосного шоссе на более узкую асфальтовую дорогу, которая, извиваясь между песчаными дюнами, вела к пляжу. Натали бросила взгляд на римский акведук и массивные крепостные стены города крестоносцев, а затем выехала на старую прибрежную дорогу, идущую мимо гостиницы “Дан Кесария”, с ее огромной площадкой для гольфа, обнесенной по периметру высокой оградой и колючей проволокой.