От этих мыслей слезы снова показались на глазах, и Майкл поспешно вышел на улицу.

На этот раз он не стал ловить такси, а просто медленно пошел куда глаза глядят. Инстинктивно Майкл придерживался верного направления, с каждым шагом приближаясь к центру города, однако в голове у него не было ни одной связной мысли, а сердце словно обратилось в холодный, мертвый камень. Казалось, что пока он словно лунатик бродил в полутьме вонючего торгового зала, его жизнь кончилась. Во всяком случае, теперь Майкл окончательно осознал, что с ним произошло и как невосполнима его потеря.

И, стоя под светофором в ожидании зеленого света, хотя на самом деле ему было глубоко плевать, сменится ли когда-нибудь красный сигнал зеленым, и думая обо всем этом, Майкл словно бы отключился и потерял сознание.

Он очнулся через несколько минут. Его перенесли на пыльный жесткий газон, а вокруг уже собралась небольшая толпа зевак. Прямо над Майклом склонился грузный полицейский и пытливо заглядывал в глаза.

— Оклемался, сынок?

Коп был совершенно уверен, что этот молодой парень не пьян и не под наркотиками, но уж больно он был бледен. «Быть может, — подумал полицейский, — он болен или ослаб от голода?» Впрочем, на нищего он не был похож.

— Д-да, все в порядке, — ответил Майкл слабым голосом. — Спасибо… Я только недавно выписался из больницы и, похоже, переоценил свои силы.

И он неуверенно улыбнулся, хотя лица стоявших вокруг людей продолжали нестись в стремительном хороводе, сливаясь друг с другом. К счастью, коп скоро разобрался, что происходит, и велел зевакам расходиться. Потом он снова повернулся к Майклу.

— Сейчас я вызову патрульную машину, — сказал он. — Они подбросят тебя до дома.

— Да нет, не беспокойтесь. Я дойду…

— До первого столба. — Полицейский хмыкнул. — Может, тебя лучше отвезти обратно в больницу, сынок?

— Нет, только не туда! — запротестовал Майкл.

— Хорошо, тогда мы отвезем тебя домой. — Полицейский сказал что-то в маленькую портативную рацию, потом присел на корточки рядом с Майклом. — Вот, сейчас подъедут, — сказал он. — Ты долго проболел, сынок?

Майкл отрицательно покачал головой, потом зачем-то посмотрел на свои руки:

— Две недели.

Майкл знал, что у него на виске остался небольшой шрам, но он был слишком мал, и полисмен его не заметил.

— Ты молодой и сильный, скоро совсем поправишься.

В этот момент к ним плавно подкатила патрульная машина, и полицейский помог Майклу подняться. Парень явно чувствовал себя намного лучше; правда, он все еще был бледен, но зато достаточно уверенно держался на ногах.

— Спасибо. — Обернувшись через плечо, Майкл попытался улыбнуться полисмену, но эта жалкая полуулыбка только укрепила копа в мысли, что дело тут вовсе не в болезни, а с парнем приключилось что-то серьезное. Слишком много было в глазах Майкла отчаяния и боли.

Патрульным полицейским Майкл назвал вымышленный адрес в одном квартале от отеля. Когда они доехали до места, он выбрался из машины и, поблагодарив копов за помощь, дошел до гостиницы пешком. Мать еще не вернулась, и Майкл подумал о том, чтобы раздеться и снова лечь, но сразу же отказался от этой мысли. Продолжать валяться в постели целыми днями не было никакого смысла.

То, что он задумал, Майкл исполнил, и, хотя это ничего ему не дало, он все же был рад, что съездил на квартиру к Нэнси. Теперь он точно знал, что, ищи — не ищи, он не найдет свою Нэнси ни дома, ни где-либо еще. Она ушла, и единственным местом, где она все еще жила, было его любящее сердце.

Когда дверь номера отворилась, Майкл стоял у окна и равнодушно смотрел на улицу. Обернулся он не сразу. Ему не хотелось ни видеть мать, ни слушать ее рассказ о том, как прошли переговоры, ни притворяться, будто с ним все в порядке. Ему было плохо, очень плохо, и он подумал, что, возможно, уже никогда не сможет избавиться от этой боли.

— Что ты там делаешь, Майкл? — спросила Марион таким тоном, словно ему было всего семь, а не двадцать пять, и Майкл медленно повернулся.

Несколько мгновений он молчал, потом устало улыбнулся матери и Джорджу:

— Пора возвращаться к нормальной жизни, мама. Я не могу оставаться в постели до конца моих дней. И еще… Сегодня вечером я еду в Нью-Йорк.

— Куда ты едешь?

— В Нью-Йорк, мама.

— Но зачем?! Ведь ты сам хотел пожить в Бостоне несколько дней… — Марион растерянно посмотрела на Джорджа, потом снова перевела взгляд на сына.

— Но ведь у тебя больше нет здесь никаких дел, — ответил Майкл и мысленно добавил: «И у меня тоже». — Не вижу смысла и дальше оставаться здесь. К тому же я хочу выйти на работу завтра. Что скажешь на это, Джордж?