Больше не было никакого Бостона. Не был глухого тупика после Массачусетской кампании. Они пребывали в междуцарствии, и кое-кто, если ему хватало сил, мог поверить, что находится в начале чего-то лучшего. Оскар никогда не сетовал на судьбу. Конечно, нынешнюю жизнь не назовешь нормальной, но нормальной у него никогда и не было. Тем не менее жизнь предлагала ему интересные проблемы, которые хотелось решить. Разве она может быть плохой? Ведь они все добропорядочные федералы.

Оскар был единственным бодрствующим в автобусе, если не считать трудягу Джимми, их водителя, который получал дополнительную плату за то, чтобы не напивался до бесчувствия. Оскар почти всегда последним ложился и первым просыпался. Он вообще спал очень мало. Начиная с шести лет на сон у него обычно уходило не более трех часов в сутки.

Когда он был маленьким, то просто лежал молча в темноте и в долгие часы ночных бдений не торопясь планировал, как ему управиться с сумасшедшими причудами его приемных родителей из Голливуда. Выжить в окружении привычных для Вальпараисо денег, наркотиков и известности было делом, потребовавшим многих часов сосредоточенных размышлений и предусмотрительности.

Позже Оскар использовал свободное ночное время для других полезных вещей: сначала для учебы в Гарвардской школе бизнеса, затем для первых шагов в биотехнологическом бизнесе. Именно тогда он отыскал бухгалтера и финансиста Йоша Пеликаноса, оставшегося с ним на долгое время, а также преданного ему секретаря-распорядителя Лану Рамачандран. Он сумел удержать при себе этих двоих во время банкротства их первой кампании и провести сквозь жуткие дни, когда затеял рискованную операцию с инвестициями в шоссе 128. Хотя бизнес более чем соответствовал талантам и склонностям Оскара, он, тем не менее, вскоре сделал неожиданный поворот и занялся политической деятельностью. Успешно проведенная кампания во время выборов в муниципальный совет Бостона привлекла к нему внимание Элкотта Бамбакиаса. Затем последовали выборы в американский Сенат. Занятия политикой означали для Оскара новую карьеру. Вызов. Цель.

Так что Оскар бодрствовал в темноте и работал. Обычно он заканчивал каждый день дневниковыми заметками, резюме предпринятых им действий и важных событий. Сегодняшней ночью он набросал осторожные комментарии к аудиозаписи разговора с представителями банды ВВС. Он отослал зашифрованный файл с этой записью Элкотту Бамбакиасу снабдив пометкой «лично и конфиденциально». Привлечет ли переменчивое внимание шефа это отрывочное свидетельство нынешнего хаоса в Луизиане, предугадать было невозможно. Но было важно поддерживать постоянный поток сведений и консультаций через Сеть. Оставаться вне поля зрения сенатора могло быть даже в чем-то полезно, но исчезнуть из его головы было бы со стороны Оскара признаком грубой профессиональной ошибки.

Оскар составил и отослал по Сети дружеский привет своей подружке Кларе, что жила в его доме в Бостоне. Проверил и подправил личные файлы. Подсчитал и суммировал дневные расходы. Он успокаивался, занимаясь ежедневными рутинными процедурами.

Да, ему удалось преодолеть много препятствий в прошлом, но то, что предстоит сейчас, может обернуться полным крахом.

С чувством хорошо выполненного долга, Оскар захлопнул лэптоп и приготовился заснуть. Долго ерзал и ворочался с боку на бок. Наконец снова сел.

Открыв лэптоп, Оскар в пятьдесят второй раз стал просматривать ленту с событиями в Вустере.

Ученый был в мятой желтой безрукавке, безразмерных шортах «бермудах» и с непокрытой головой. На ногах болтались шлепанцы. Отсутствие головного убора шокировало Оскара. Он мог стерпеть толстые ляжки гида и даже кустистую неопрятную бородку. Но был не в состоянии воспринимать всерьез человека, не имевшего приличной шляпы.

Темно-зеленого окраса зверь, о котором шла речь, был жилист и шерстист. Это был бинтуронг – животное, предки которого обитали в Южной Азии. Бинтуронг давным-давно не существовал в естественном виде. Особь, которую они рассматривали, была клонирована в Бунском национальном Коллаборатории. Ее вырастили внутри видоизмененной матки домашней коровы.

Клонированный бинтуронг висел под парковой скамейкой, уцепившись за деревянную перекладину и облизывал щербатую крашеную деревяшку пятнистым узким языком. Размерами он был с плотно набитую сумку для гольфа.

– Ваша особь совершенно ручная, – вежливо заметил Пеликанос, держа в руках шляпу.

Ученый замотал бородой.

– О, мы никогда не применяем слова «ручной» к животным Коллаборатория. Он деферализован. Но это совсем не то, что обычно подразумевается под дружелюбием.

Бинтуронг отцепился от скамейки и, спрыгнув на траву, побежал, по-медвежьи переваливаясь на лапах.

Зверь обнюхал кожаные ботинки Оскара, недовольно поднял кончик носа и неодобрительно фыркнул. С близкого расстояния Оскар смог рассмотреть его получше. Он больше всего походил на ласку. Большую ласку с мохнатым цепким хвостом, умеющую карабкаться на деревья. И вонючую.

– Похоже, придется нам купить бинтуронга, – улыбнулся Оскар. – Вы заворачиваете покупки в коричневую оберточную бумагу?

– Если вы подразумеваете, что хотите приобрести экземпляр для вашего друга сенатора… ну, это можно устроить, у нас есть каналы.

Оскар приподнял брови.

– Каналы?

– Ну, вы понимаете, каналы… Сенатор Дугал имеет связи и занимается этими делами… – Собеседник вдруг замолк, прервавшись на полуслове. Вид у него стал провинившийся и испуганный, как будто он умудрился выхлебать все служебное кофе и забыл подменить банку.

– Слушайте, я простой сотрудник, я ничего не знаю об этих делах. Вам надо обратиться к кому-нибудь из Спиноффса, из «Побочных продуктов».

Оскар развернул ламинированную складную карту территории Бунского национального коллаборатория.