Над торгом стоял сплошной гул сотен глоток, сдабриваемый пиликаньем струнных инструментов и свистом дудок заезжих трубадуров.

Для нас с Антоном, видевших подобные мероприятия, все было вполне привычно, обыденно. А вот Невед вертел головой, моршась от шума.

Я первым разглядел широкий проход между торговыми рядами, специально сделанный для конных и пеших, и направил туда коня.

– Проезжаем!

– А закупки? — крикнул Невед.

– Потом.

Тот не понял, но я махнул рукой, и инженер послушно повернул коня.

– Найдем постоялый двор, снимем номер, перенесем вещи. А уж потом на базар, — объяснял ему Антон. — Нечего с таким грузом по улицам шастать.

Мы проезжали мимо рядов, бросая взгляды по сторонам. Ярко раскрашенная посуда, сапоги разных фасонов, блестящие на солнце клинки ножей и кинжалов, целые горы фруктов, отделанные шитьем кафтаны...

Спорили торговцы, ругались из-за товара покупатели, нудно ныл калека, прося милостыню, орал обворованный мужик, визжала затисканная в толчее молодка.

Ближе к выходу палатки и столики поредели. И мы увидели впереди разноцветный купол и высокий помост под ним. На помосте выделывал сальто ловкий парень, затянутый в черное трико. Он прыгал через голову вперед-назад, садился на шпагат, стоял на голове, не прекращая жонглировать тремя кинжалами. Потом вдруг замер, присел и с разворота кинул кинжалы один за другим в деревянный прямоугольник, стоящий метрах в пяти от него. Клинки вошли в дерево точно один под другим. Последний перерубил тонкую веревку, что удерживала бумажного воздушного змея. Змей взлетел над площадью и повис на высоте десяти метров. К нему была привязана еще одна веревка.

Зрители — человек тридцать — закричали, захлопали. В стоящем на краю помоста маленьком блюдце зазвенела медь.

– Еще и балаган есть, — хмыкнул Антон. — Богато живут.

– Вон еще, гляди.

Я кивнул в сторону, где стоял другой помост. Чуть ниже первого. На нем была натянута ширма. Из-за ширмы торчали две куклы. Одна явно женская. Облаченная в набедренную повязку, с непомерно большой грудью. В руках молния в виде зигзагообразной стрелы. Вторая фигура — здоровенный мужик. Он то и дело падал на колени. А кукла-женщина потрясала молнией.

– Очень актуальная постановка, — сказал я.

– В смысле?

– В смысле — сценка из реальной жизни. Баба с молнией, несомненно, гарпия. А мужик...

– А мужик и есть мужик. Захват пленного? Будущего осеменителя?

– Вроде того. Интересно, как здесь изображают оружие гарпии.

– Ничего особенного, — буркнул подъехавший Невед, — примитивный уровень...

– Не скажи. Это шоу — отражение реальности, каковой ее понимают аборигены. Молния — образ. Видение. В представлении людей гарпии бросают во врагов молнии. То есть что-то блестящее и смертельно опасное.

– Ну?

– А что может быть блестящим и опасным в десятом-одиннадцатом веках?

– Стрела. Болт арбалетный. Какая-нибудь огненная смесь. Их уже умеют делать.

– Да. У нас это был «греческий огонь». Но подобная, с позволения сказать, техника — вещь громоздкая и тяжелая. В руке не удержать. Тем более в женской. А тут ясно передано — молния в руке.

Невед пожал плечами, с сомнением посмотрел на куклы и сказал:

– Насчет балагана не знаю. А вот что на нас пялятся некие типы, это да. По-моему, это воришки.

– Вполне может быть. В таких местах их полно. Внимательно следи за вещами и не зевай.

Мы подъехали ближе к помосту и расслышали слова незамысловатой песенки. Исполнял ее актер, державший куклы. Музыкальное сопровождение обеспечивала молоденькая девчонка лет пятнадцати. Она сидела рядом с помостом и перебирала струны некоего инструмента, напоминавшего гусли, балалайку и арфу одновременно. Доска с дырой, четыре струны, дека... Струны, конечно, из жил, а не из металла. Но звук выходил вполне приличный. Правда, простенький. Не тянул и на три аккорда.

Меня больше интересовали слова. И хотя за гомоном голос певца был не очень слышен, но разобрать можно.

Что-то о рыбаке, вытащившем сетями вместе с рыбой некую рыбку... которая обернулась грозной гарпией... Та требует подчинения и исполнения долга. А рыбак не хочет, боится. Да и не знает, как с рыбой поступить, чтобы долг исполнить...

Эти слова у слушателей вызывают громкий хохот. А актер на куклах еще и демонстрирует процесс...

Потом о наказании, о том, что гарпия забирает рыбака с собой, чтобы тот ублажил еще и подружек гарпии... Обещает осыпать золотом, а за неповиновение сожжет молнией. Ну вот, опять молния!