– Так почему же ты не перевел мне вопросы ндана-акусы, если он в кои-то веки захотел пообщаться? – огорчился я.

– Да потому, что не было никаких вопросов, глупая твоя голова! – рассмеялся Хэхэльф. – Здесь, на Хое, только рабы быстро поворачиваются, Ронхул! Сейчас ндана-акуса посмотрел на тебя и выслушал твою историю в моем изложении. Теперь он будет до вечера размышлять об увиденном. А вечером будет пир – специально в честь нашего приезда. Впрочем, у них здесь каждый вечер пир, просто когда появляется гость, ему любезно сообщают, что пир не просто так, а именно в его честь… Да, так вот: если к вечеру у ндана-акусы не пройдет желание задавать тебе вопросы, он задаст их на пиру, чтобы все его домочадцы могли насладиться вашей беседой. Дядя Анабан – очень великодушный человек, хотя с виду, конечно, не скажешь…

– Как ты его назвал? Дядя Анабан? – весело переспросил я.

– Ой, тише, – поморщился Хэхэльф. – Я называл его так, пока был мальчишкой. Детям часто разрешается то, что не позволено взрослым.

– Ладно, я не стану его так называть, – великодушно пообещал я. – За это ты откроешь мне страшную тайну: где тут у них туалет?

Получив это сакральное знание из первоисточника, я быстро привел в порядок свои самые неотложные дела, и мы с Хэхэльфом отправились устраиваться. Нас сопровождал донельзя важный человек в коротенькой ярко-желтой агибубе и такой же желтой юбке, которая начиналась под мышками, но не достигала колен. Со слов Хэхэльфа я понял, что сей напыщенный тип – хуса, тоже раб, но более низкого ранга, чем ребята в штанах, которые называются папну. Этого достойного джентльмена звали Хвоп, и он был слугой Хэхэльфа в те времена, когда мой приятель с легкой руки своего папаши стал заложником и поселился в семье ндана-акусы Анабана.

– Понимаешь, я ведь – не родственник ндана-акусы, и вообще не бунаба, поэтому услуги таких почтенных рабов как папну мне по чину не полагаются, – объяснил мне Хэхэльф. – С другой стороны, я был сыном знатного человека, хоть и чужака, так что считалось, что оставить меня вовсе без слуги просто неприлично. Поэтому ко мне приставили Хвопа. Невелика честь, конечно: простых рабов хуса в доме ндана-акусы разве что горшки мыть допускают, но все лучше, чем ничего… Зато сам Хвоп оказался счастливчиком: он до сих пор считается моим личным слугой, и когда я приезжаю погостить, он мне, конечно, прислуживает. Но приезжаю-то я, сам понимаешь, редко! Поэтому большую часть времени он бездельничает: сидит в саду и грызет спелую умалу – под тем предлогом, что хозяин ему ничего не приказывал. Что касается меня, я доволен: хоть одного человека я на своем веку уж точно сделал счастливым!

Пока он мне все это рассказывал, навстречу нам вышла нарядная коренастая женщина средних лет. За ней следовал высокий худой человек с очень большим носом и маленьким, но таким же недовольным, как у всех бунаба ртом, одетый в нелепую короткую юбку, как и слуга Хэхэльфа. Женщина что-то угрюмо буркнула и ушла, а длинноносый незнакомец остался с нами.

– Вот человек, которому, кажется, повезло еще больше, чем Хвопу! – торжественно сказал мне Хэхэльф, указывая на него. – Этого парня зовут Вєха, и он – твой личный слуга. Хондхо – тетка, которая его привела, незамужняя сестрица дяди Анабана и управительница его дома – сказала, что ндана-акуса распорядился прислать слугу в распоряжение важного гостя. Эк ты его все-таки впечатлил!.. Насколько я в курсе твоих планов на будущее, этому счастливчику, Вєхе, осталось работать всего несколько дней, а потом он может бездельничать до глубокой старости, аргументируя это тем, что хозяин ничего не приказывал делать. Правда здорово?

– Здорово, – согласился я, с сомнением оглядывая своего слугу с ног до головы. – Только я не совсем представляю себе, как я буду отдавать ему приказы: я же языка не знаю.

– Поэтому к тебе приставили не кого-нибудь, а именно Вєху, – невозмутимо ответил Хэхэльф. – Он немного говорит на кунхє… ну, не то чтобы говорит, но несколько слов знает, если не забыл. Я его сам когда-то научил.

– Ну тогда скажи что-нибудь, – потребовал я у своего слуги. Он молчал, и я спросил: – Ты не понимаешь?

Хэхэльф решил помочь нам найти общий язык и что-то сказал по-бунабски. Лицо Вєхи просветлело и он сказал: Жопа, – после чего уставился на меня счастливыми глазами отличника, только что выдержавшего трудный экзамен.

– Все понятно! – фыркнул я. – Твоя школа, говоришь?

– Я учил его и другим словам, – смущенно возразил Хэхэльф. – Просто остальное он наверное все-таки забыл…

– Ничего страшного, – вздохнул я, – жил же я до сих пор без слуги, и вообще, некоторые вещи можно объяснить с помощью жестов… А если мне очень припечет поделиться с этим замечательным знатоком кунхє своими душевными переживаниями, буду обращаться к тебе за помощью: ты учил этого гения, значит тебе и расплачиваться за его невежество!

На том мы и порешили. И отправились осматривать комнаты, отведенные для нашего проживания. Надо отдать должное хозяйке дома, коренастой тетушке Хондхо: она отвела нам очень удобные апартаменты. Не просто по комнате для каждого, а своего рода квартирку, состоявшую из трех помещений. Одна комната, самая маленькая и практически пустая, была проходной, а из нее можно было попасть в две другие – светлые просторные спальни, щедро оснащенные невообразимым количеством круглых ковриков, таких же круглых тонких одеял, расшитых совершенно неземными узорами, и больших пухлых подушек. Вєха и Хвоп тут же уселись на коврики в маленькой комнате и с надеждой уставились на нас с Хэхэльфом – очевидно, прикидывали, дадим ли мы им побездельничать. Я бы, наверное, дал, но Хэхэльф получил другое воспитание. Он сразу же отправил их в сад, откуда наши слуги вернулись только через полчаса, нагруженные корзиной фруктов.

– Лучше всегда иметь в своей спальне что-нибудь пожевать, – объяснил мне Хэхэльф. – А то пируют здесь только по вечерам, а все остальное время крутись сам, как знаешь. То есть, считается, что если человек проголодался, он просто пойдет на кухню и возьмет там, что ему нужно. Но я хорошо знаю здешнего главного повара. Взять что-то на кухне, где хозяйничает старый Клу… Знаешь, Ронхул, я не самый трусливый парень на Хомайге, и мне довелось побывать во многих морских сражениях. Да что там морские сражения, я и с любым альганским воякой не прочь поразмяться один на один, в полном боевом вооружении! Но сунуться на кухню к дядюшке Клу за шесть часов до начала вечернего пира – увольте!