– Слышьте, вы, смоллеры, у меня проблэмз: мне пропуск в Город абортнули. М-муниципалы, мазал их мазер… Главное, ведь ни за тэйл собачий! Ну, страйкнул по хрякалу одному тут… ур-р-р-роду… Разок всего, легонечко, а они… Слышьте, вас же там, на вашей фабрике дебилов, тичают лазить по Сети… Вот если бы кто сумел подшнырнуть в базу данных пропускника… Ну, самсинг уделитить, самсинг нового втайпать – чтоб меня, как раньше – в любой тайм отсюда туда и наконтрэри… Я бы такому ин моумент отшуршал пятёрку десяток. Вбрэйнились?

Ещё б тут не вбрэйниться! Пять раз по десять – это будет целый полтинник. Неслыханное богатство для двух десятилетних «смоллеров». Это вам не рухлядь всякую с балконов таскать, не у пьяных карманы дырявые выворачивать! Это – случай. Тот самый, который нужно ловить. Вон дружок Дикки от избытка чувств аж завсхрюкивал, да противно так… будто пила по сталь… А-а, чёрт всё раздери!!!

На сей раз Галактика решила обойтись без мордобоя – исключительно только потому, что дальше пола оказалось некуда падать. Правда, Чин и без галактической помощи умудрился скребануть рожей по псевдоворсу (так, самую чуть, никакого сравнения с предыдущим разом), а потом, пытаясь натянуть на ноги штанины комбинезона и одновременно с этим выскочить в коридор, малость промахнулся мимо входного люка.

Вообще-то всё было понятно и, наверное, правильно. Человек ночь напролёт возился с компьютером, беседовал с Извергом (причём исключительно только на радостные темы вроде «Вервольфа») – чем угодно занимался, кроме сна. До койки упомянутый человек добрался только под утро и ещё с полчаса ёрзал по простыне, обсусоливая полученную информацию в ожидании, когда же, наконец, скажется действие пассиватора. Но работающий в рутинном ночном режиме каютный гипно дисциплинированно навевал лишь легкую сонливость (без героических усилий преодолимую в случае экстренной необходимости, а также, как выяснялось, и без подобного случая). Обсусоливание тоже не приносило пользы: из лезущей в голову всячины единственно внятен был соблазнительный образ верньера ручного управления пассиватором. В принципе действитнельно ничто не мешало повысить интенсивность гипноза, но ручное управление проклятой машинкой было ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ручным, даже без минимума автоматики (вероятно, именно чтобы не вводить в соблазн). Так что усилить-то легко, а как потом выключить?

Наконец, совсем озверев от желания спать и совершеннейшей своей неспособности заснуть по-нормальному, человек решительно объявил себе, что тараканы – всего-навсего невинные и непорочные дети природы-матушки. Засим пресловутый человек встал, выволок из укромного уголка бутылку с мешаниной текилы и юных шестиногих утопленников (благо, так до сих пор и не поднялась рука выплеснуть её в унитаз)… Нет, врождённое чувство брезгливости ему вовсе не изменило: целых пять минут он посвятил тщательному процеживанию содержимого бутылки через носовой платок. Нацедился почти полный стакан. Зажмурившись до хруста под веками, человек залпом хватил нацеженное и еле успел добраться до койки.

Нужно ли удивляться, что будучи сброшен на пол сигналом боевой тревоги, этот многократно помянутый человек тут же попытался «заснуть обратно», и даже успел вновь пережить в обморокоподобном сне гаденький серый денёк, когда он, человек, сделал первый серьёзный шаг по оказавшейся такой кривой и такой скользкой дороге желтого кирпича…

В рубку он примчался последним. Перепуганная (глазищи в пол-лица) Леночка, одетая на удивленье обильно и скромно, была уже здесь; и Виталий был здесь – встрёпанный, обалделый… хрен его знает, от чего больше обалделый – от колоколов громкого боя, слышанных до сих пор только в видеотриллерах, или от того, что полуобморочная Халэпочка в поисках поддержки физической и моральной изо всех силёнок плющила о Виталиеву спину свой в буквальном смысле выдающийся бюст. И Виталий то норовил погладить вногтившиеся в его плечи тонкие пальцы, то, спохватившись, растопыривался, выпячивал грудь, заслоняя девушку от надвигающейся жути…

Жуть надвигалась с экрана. С распахнутого по-невиданному – на всю рубочную стену – сканерного экрана над главным пультом. С огромного чёрного овала, изъеденного радужными язвами звёзд. Хищная тень надвигалась оттуда, из аспидной стеклистой глыби. Крылатая, клювастая, поджарая, тень эта неотвратимо крупнела, плотнела, всё отчётливей проступая разноцветными сетками сканерной рельефографии.

– «Вервольф», мать его переэтак…

Только теперь Чин заметил Изверга. Верней, не самого Изверга, а Изверговскую пегую макушку, слегка выпирающую из-за подголовья кресла главного оператора.

– Выходит на дистанцию залповой атаки, – вновь подал голос Изверов. – Минут через пятнадцать, глядишь, и выйдет… Вот ведь с-сука… Не торопится… Знает, подонок, что у меня свободного ходу на полтора манёвришки… – Кресло скрипнуло, макушка скрылась из виду, а на экране прорисовалась линейка визуального дальномера. – Вот и давит на психику – чтоб я задёргался, спалил ресурс и вообще обездвижел…

Чин-чин вякнул тихонечко:

– А мы сами его ничем не можем?

– Мы! – злобно передразнил экс-великий космонавт. – Вы-то, господин Молчанов, уже смогли – смогли его накликать сюда на нашу погибель. Кстати, и на собственную вашу тоже (единственное, что меня радует в нынешней ситуации). – Речь скрытого огромной кресельной спинкой Изверга была прерывиста и невнятна – он работал на пульте. – Мы его, а? Увы! Нечем-с! Разве что кильватерной струёй на форсаже, так пока я буду задницу разворачивать… Даже связаться ни с кем нельзя – этот гад забивает все мыслимые диапазоны.

– А метеоритная защита? – опять вякнул Чин.

– Против его деструкторов это харкнуть и растереть! – выговорил Изверов чуть ли не с удовольствием. – Что, хакер, намочил брючки? Помирать-то, оказывается, неприятно! Так ты-то хоть за дело, а мы, прочие, ради какого такого хрена?..

Между тем на экране вокруг изрядно подросших абрисов «Вервольфа» вычертился яркий красный овал. Потом откуда-то сбоку выплыл второй овал, помотался туда-сюда по изображению и совместился с первым. Бравый компьютерный голос протараторил какую-то цифирную скороговорку, малость размыслил и доложил о пятиминутной готовности (без пояснения к чему именно).