– А что мы можем добыть?

– Тебе сказать сразу или когда ты сильно проголодаешься?

– Давай сразу, – храбро ответила девушка.

– Что ж, ты сама напросилась… – Гараня невесело улыбнулся. – Перечисляю: крабов, различных моллюсков, кузнечиков, ящериц, змей… и вообще все то, что мы сумеем поймать в джунглях или найти на побережье.

– Змей?! Брр…

– С голодухи и не такое можно сожрать. А змеи ное мясо, я бы сказал, – вполне съедобный продукт. Даже деликатес. Китайские и корейские гурманы его просто обожают.

– Но не сырым же.

– Тут ты в точку попала. – Гараня скрипнул зубами. – Вор, паскуда… Ничего, когда-нибудь я до него доберусь…

– Не нужно… – Фиалка положила ладонь на его руку. – Он, конечно, большая сволочь, но жажда мести – далеко не лучшее чувство. Главное – выжить.

– Ну, не знаю… – с сомнением ответил Гараня, все еще переполненный злобой.

– Солнце скоро зайдет, – сказала девушка, посмотрев на небо.

– Да. Пора на боковую. Жаль, что мы не успели сварганить дверь для пещеры.

– Думаешь, к нам могут пожаловать незваные гости? – с тревогой спросила девушка.

Гараня пожал плечами.

– Ничего я не думаю, – ответил он. – У меня сейчас плохо варит башка. Ей сегодня здорово досталось… – Гараня прикоснулся к шишке на макушке и скривился от боли. – Но прочный щит на входе нам не помешал бы.

– Конечно, – согласилась Фиалка.

Немного покряхтев, Гараня встал.

– Ты куда? – всполошилась девушка.

– Запасаться оружием.

– У нас уже есть, – показала Фиалка на свою дубинку.

– Это для ближнего боя. А нам нужно что-нибудь посолидней, с большей дальнобойностью. Например, камни. Оружие пролетариата… – Он улыбнулся. – Это я запомнил еще со школы.

– Выучил на уроке истории?

– Нет. Жизнь научила. В детстве мы часто дрались – двор на двор, улица на улицу и так далее. Штакетник, металлические пруты и булыжники были нашим главным оружием.

– А ты, оказывается, забияка.

– Да нет. Просто меня приглашали за компанию. А отказаться было никак нельзя. Своего рода кодекс чести… Ну ладно, пора приниматься за работу. Забирайся наверх, будешь помогать…

Спустя какое-то время Гараня уже собирал по берегу увесистые голыши и зашвыривал их на выступ (его высота не превышала пяти метров), а Фиалка носила камни в пещеру и складывала их в кучу возле входа.

Вечерело…

Самусь от страха был едва живой. Все его самые худшие предположения начали сбываться в рекордно короткие сроки. И все же у него хватило смекалки и мужества броситься в чащу, когда вор и Люсик начали избивать Гараню.

Он понимал, что Малеванный не простит ему побега. Мысль о грядущем наказании подействовала на бомжа словно парализующее средство, а потому у него не хватило сил убежать от бухты как можно дальше. Едва за ним сомкнулись джунгли, ноги отказались ему повиноваться, и Самусь рухнул на землю будто подкошенный.

Единственное, на что хватило бомжа, так это на последнее, воистину титаническое в его состоянии усилие – с трудом раздвинув толстые ветки, он заполз в густые заросли колючего кустарника и притаился.

Это было очень надежное убежище, в равной мере оберегающее Самуся и от возможного нападения хищников, и от Малеванного, которому вряд ли могло прийти в голову, что кто-либо в состоянии продраться сквозь непроницаемую зеленую стену, состоящую из сплошных колючек.

Оказалось, что в кустарнике есть свободные от веток площадки, и Самусь с облегчением оккупировал одну из них. Она была не более метра в диаметре, и бомж скрутился в клубок, словно кот на завалинке. С одной, но весьма существенной, разницей – ни распрямиться, ни сладко потянуться он не мог, так как отовсюду торчали острые шипы.

Так он пролежал в кустарнике не менее двух часов. Самусь не знал, что ему делать. Мысль о возвращении к хижине, а значит, на расправу к Малеванному, его даже не посещала. Но и снова продолжить путь он тоже боялся. Вдруг вор и Люсик начали его разыскивать.

Неожиданно пребывающий в сомнениях и терзаниях Самусь услышал треск ломающихся веток, чьи-то шаги, и вскоре через просветы в зарослях он увидел Малеванного. Бомж обомлел. Неужели вор отыскал его по следам?!

Но все его страхи оказались напрасными. Малеванный подошел к трухлявому пню, поковырялся в нем и достал кокосовый орех, закрытый толстой пробкой. Вынув пробку, вор жадно прильнул к отверстию и начал пить.