Доведя меня до двери квартиры, Саша откланялся. Приятный мальчик.

Дома меня ждала трагедия со стонами в трех действиях. Первое: нужно было раздеться. Всегда грустно этим заниматься без посторонней помощи. Сегодня еще было и больно. Второе: принять во что бы то ни стало душ. Ах, как мешала повязка! Третье: следовало подкрепиться… После жалкого сиротского ужина — готовить по-человечески было некому — я вползла в свою постель. Грустно!

Мне, конечно, было жалко себя, но не до такой степени, чтобы экономить на сне. Повозившись, принимая удобную позу, а сегодня они все почему-то были неудобными, я старательно пыталась уснуть. Голова потяжелела и стала очень неуютной. Я никак не могла понять, куда же мне ее деть, чтобы она не мешала мне спать. Потом к горлу стала приподниматься тошнота. Я нехотя выбралась из-под одеяла и побрела на кухню. Не включая света, ткнулась своей несчастной физиономией в холодильник. В его дверку было накидано много разных медикаментов, хотя пользовалась я ими редко. Отыскав болеутоляющее, я проглотила несколько таблеток, вернулась в постель и принялась терпеливо ждать результата.

Время шло. Голова все трещала, поэтому уснуть я по-прежнему не смогла, хотя глаза и слипались. Господи, вот мука-то!

Вдруг, в очередной раз повернув голову и посмотрев на балконную дверь, я увидела там непонятный силуэт. Приглядевшись, я узнала сидящего на корточках Леню со скрипкой в руках… Странно, я даже не знала до этого, играет он на скрипке или нет, но не удивилась такому пейзажу. Потом из-за спины Лени появилась еще одна тень. Это был Дуев собственной персоной! Он надвинул свою тюбетейку на лоб и злобно затряс бородищей в мою сторону… Если смотреть на Леню я еще была хоть как-то согласна, то Дуев не устраивал меня категорически. Опасаясь, как бы эти призраки дружно не бросились на меня, я осторожно слезла с постели на противоположную от них сторону и чуть не наступила на фею, некстати высунувшую голову из-под тумбочки! Сказав ей «извините», я прыжком достигла выключателя и включила свет.

Не скрою, я до сих пор горжусь тем, как ловко я все это проделала. После этого подвига я достаточно дерзко прошла на кухню и включила электрический чайник. Бормоча вполголоса: «По стене ползет утюг, ты не бойся, это глюк», я достала пачку сигарет и бросила ее на стол. А ведь действительно, не глупо ли спать, если на дворе весна, приятный мальчик подарил мне сегодня цветочки, я все еще молода и желанна?! К тому же во сне мерещится всякое дерьмо…

Тошнота не проходила, но голове полегчало. Я сидела, курила, пила кофе, потом чай. Спать хотелось, конечно, но я решила не поддаваться этим глупостям.

К четырем часам утра от сигарет и кофе я отупела до деревянного состояния. Так и уснула, уронив свою забубенную головушку на кухонный стол. Около шести я поднялась, доковыляла до постели и рухнула на нее, как мешок. Уже светало, поэтому сомнений в своих действиях я не испытывала.

Проснулась я потому, что услышала звонок. Сонная, я взяла трубку.

— Алло! Слушаю вас! — Никто не отвечает. Я разозлилась и чуть было не зашвырнула телефон, как вдруг поняла, что звонок доносится от входной двери.

— Алло? Алло? — на всякий случай еще раз спросила я. Снова тишина! Уронив трубку на одеяло, я пошла открывать.

За дверью стоял Леня. Я открыла и, повернувшись, пошла в комнату. Так ничего ему и не сказала.

Леня, удивленный подобным приемом, помедлив, протопал следом.

— Это вы с Сашей так порезвились? — спросил он немного удивленным тоном.

— Не-а. С тобой, с Дуевым и с феей, — сонным голосом ответила я и зарылась лицом в подушку. Леня стал принюхиваться.

— А что вы пили?

Его настойчивость меня разозлила. Я рывком поднялась и села. Голову, словно магнит, притягивала оставленная подушка, но надо же внести ясность!

— Леня! Ко мне ночью приходили ты, Дуев и фея… Обычные глюки! Ничего странного. Поэтому я и не уснула, пока не рассвело. Или меня траванули, или я изрядно надышалась гадости, которой фея всех охмуряет. Вот. — На последнем слове я опять уронила голову.

Леня нежно присел рядом и осторожно дотронулся пальцем до моей руки. Потом подумал и зачем-то спросил:

— Во сколько же ты уснула?

Не открывая глаз, я напряглась и выдала:

— Помню, что в четыре последний раз посмотрела на часы, — и на этом все.

Леня похлопал меня по руке. Поразительно: стоит позволить парню один раз присесть к тебе на постель, как он уже начинает хамить. Я стерпела исключительно по причине хорошего воспитания. Леня что-то начал говорить, я не сразу поняла что. Он повысил голос, тогда я сбросила сонную одурь:

— Что?

— В четыре часа утра поют первые петухи, поэтому тебя и оставили в покое.

— Кто оставил меня в покое? — Такой туманный ответ поставил меня в тупик.

Леня вздохнул и начал медленно, как дурочке, объяснять:

— Ты помнишь повесть «Вий»? Нечисть боится крика петуха, поэтому, когда прокричал первый петух, они ушли, и если придут опять, то с полуночи и до четырех. Это их время.

Я с трудом подняла голову над подушкой и сфокусировалась на моем энциклопедисте:

— А разве нельзя их как-то разогнать? Крестом помахать или полумесяцем, например?

— Можно, это называется «экзорцизм». Нужно…