– Гарет? – Господи, этот человек лежит на ее кровати! Он улыбнулся:

– Я ждал тебя.

Как он вошел? – Гиацинта быстро оглядела комнату.

– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она.

– Я рано пришел и решил, что подожду тебя.

– Здесь?

– На улице слишком холодно.

Ничего подобного. Было даже не по сезону тепло. Все это заметили.

– Как ты вошел? – Боже, неужели слуги его видели?

– Вскарабкался по стене.

– Что ты сделал? – Она подбежала к окну и глянула вниз. – Как ты?..

Но он встал с кровати и подкрался к ней сзади. Обхватив ее руками, Гарет пробормотал над самым ее ухом:

– Я очень ловкий.

Она нервно рассмеялась:

– Как кот!

– И это тоже. – Помолчав, он сказал: – Я скучал по тебе.

Она хотела сказать, что тоже скучала, но он был слишком близко, и голос ее не слушался.

Он поцеловал ее за ухом, но так нежно, что она даже не была уверена, был ли это поцелуй.

– Хорошо провела время?

– Да. Нет. Я слишком... нервничала.

– Нервничала? Почему?

– Ты забыл про бриллианты? – Боже милостивый, неужели у всех женщин так бьется сердце, когда они стоят рядом с красивым мужчиной?

– Ах да, бриллианты. – Он обнял ее за талию и прижал к себе.

– Разве ты не хочешь...

– О, хочу! Еще как хочу.

– Гарет!

Его руки уже были на ее бедрах, а губы ласкали шею.

«Сколько еще времени она сможет вот так простоять?» – подумала Гиацинта.

Он что-то с ней делал, он заставлял ее чувствовать то, что она никогда не чувствовала.

– Я думаю о тебе каждую ночь, Гиацинта.

– Правда?

– М-м. – Его голос был похож на мурлыканье. – Я лежу в постели и думаю о том, как было бы хорошо, если бы ты была рядом.

Гиацинта почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:

– О чем ты думаешь?

Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.

– Я думаю о том, как буду делать вот это. – Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть.

Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.

– А еще много думаю о том, чтобы сделать это. – Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине.

Гиацинта сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала один вдох.

– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это. Одним движением Гарет поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.

Гарет лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.

– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.

– Что ты делаешь? – прошептала она. Он медленно улыбнулся, как сытый кот.

– С тобой?

Она кивнула.

– Это зависит... – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?

– Я не знаю, – призналась она.

– Какая прелесть! – Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.

– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.

Да, его прикосновение подействовало на нее больше, чем его взгляд. Она чувствовала это в животе и между ног. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше...

– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.

– Чего? – прошелестела она одними губами.

– Что ты само совершенство. Больше чем совершенство.

– Эт-то невозможно, ты не можешь!

Он сделал что-то такое... такое, что если это борьба за ее разум, то она его быстро теряет.

– Чего я не могу сделать? – невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.

– Ты не можешь сделать что-нибудь... что-нибудь...

– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.

– Нет, ты не можешь сказать, что я более чем совершенна. Так по-английски не говорят.