–  Значит, они жили у моря?
– Улькар помедлил.
– Жить у моря и ни разу не погрузиться в воду?.. Как полагаешь, такое возможно?

–  Полагаю, что нет, государь.

–  И тем не менее убить их труда не составляет… Я это знаю точно, да и ты теперь тоже… Стало быть, от насильственной смерти и морская вода не спасет… А ты сам? Ты заходил в море?

–  Только по колено. Когда черпали…

–  И что ты теперь чувствуешь?
– В голосе Улькара сквозили надежда и тревога.

–  Ничего, - честно ответил Ар-Шарлахи.
– Все - как было…

–  А какова она на вкус? Я про воду, конечно…

–  Горько-соленая. Пить ее нельзя…

Улькар замолчал, что-то обдумывая.

–  Ну что ж… - снова донесся из неимоверной дали его слабый дребезжащий голос.
– Ты держишь слово. Я - тоже. Указ о неприкосновенности Пальмовой Дороги вот уже несколько дней как в силе. Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться, скажем, до тени Ар-Кахирабы?

То, что Улькар помянул Пьяную тень, было по меньшей мере странно. Этот оазис даже на картах не значился. Ар-Шарлахи прикинул и сказал, что самое меньшее - дня четыре. При попутном ветре, разумеется.

–  Тогда решим так, - сказал Улькар.
– Иди прямиком к Ар-Кахирабе, а там вас встретит твой старый друг, караванный Хаилза. Я догадываюсь, - с обычной своей язвительностью добавил государь, - что вы с ним не слишком друг друга любите, но новых людей в это дело лучше не посвящать…

Вопреки ожиданиям Алият, ропот среди разбойничков не только не смолк, но и продолжал нарастать с каждым днем пути. Такое впечатление, что, побывав у моря, команда вообще забыла о страхе перед главарем. Когда прямо по рогу «Самума» встал из-за горизонта черный прозрачный купол над прокопченными песками кивающих молотов, дерзость смутьянов дошла до того, что они потребовали у Ар-Шарлахи снова собрать общий круг и дать ответ, куда и зачем они направляются.

Ар-Шарлахи и сам чувствовал, что подчиняются ему с большой неохотой, но чем это объяснить, не знал. На общем круге ему даже не удалось договорить - перебили, зашумели.

–  Да нельзя нам идти в Харву!
– перекрывая шум, жалобно и в то же время угрожающе крикнул Айча.
– Думаешь, Улькар тебе за эту бочку с водой все простит? Это ты, может быть, такой честный, а уж он-то…

–  Хорошо, - перебил Ар-Шарлахи.
– Не в Харву. А куда? К морю, что ли, вернуться?

–  К морю… - передразнил кто-то.
– Если бы там ничего не горело да что-нибудь росло…

Тут уже загомонили вразброд, началась перебранка. Куда ни сунься - везде сейчас опасно, это было понятно каждому.

–  Да послушайте же!
– повысил голос Ар-Шарлахи.
– Никому из нас ничего не грозит. На полпути нас встретит Хаилза…

–  Хаилза?
– Айча даже привскочил со своего коврика.
– Ну уж этот-то точно никому не простил! Да он меня первого на рее вздернет! Бунт-то с чего начался?.. Он же с меня тогда повязку сорвал, а я ему в ответ - по лбу со всего маху!..

Ар-Шарлахи понимал, что делает ошибку за ошибкой, что каждая его фраза только усиливает общее недовольство, но не мог же он просто замолчать и уйти к себе!

–  Короче, вам нужны гарантии?
– спросил он.

–  Чего-о?..
– изумились в толпе неслыханному слову. Кто-то сдавленно хихикнул.

Ар-Шарлахи мысленно выругался.

–  Я говорю: вы хотите быть уверенными в том, что нас никто не тронет?
– Он повернулся к Алият.
– Сходи в мою каюту и принеси указ… Грамотные есть?
– снова обратился он к остальным.

Разбойнички малость растерялись. Кое-кто, конечно, читать умел, но хвастать грамотностью здесь было не принято - засмеют. Наконец, кряхтя, поднялся все тот же Айча и, приняв из рук Алият пергамент, развернул, наморщил лоб.

–  Улькар… - читал он, делая остановки между словами, - государь и… и повелитель… единой Харвы… непостижимый и бессмертный… повеле… повелевает своему слуге… Шарлаху… - Тут он запнулся и бросил быстрый недоверчивый взгляд на главаря. Вокруг прошел шепоток.
– …продолжить поход… за морской водой… и за будущие его заслуги… возводит… своего слугу Шарлаха в чин… - Айча надолго замолчал. То ли он не мог разобрать слово, то ли просто не верил глазам.

–  Ну чего замолчал?
– крикнули ему.
– Может, огня принести?

Коротко гоготнули. Дело шло к полудню.

–  …в чин караванного… - выговорил наконец Айча, и над песками залегла изумленная тишина.

–  Дальше, - потребовал Ар-Шарлахи.

–  …а также… прощает ему… все его провинности…- кое-как дочитал Айча и торопливо отдал с хрустом свившийся пергамент Алият, словно тот жег ему руки.

–  Этот указ, - невозмутимо пояснил Ар-Шарлахи, хотя в душе у самого копошился большой и черный скорпион, -я получил на второй день мятежа. Указ подлинный и до сих пор в силе. Ну что? Вам и этого мало?