Ошибка. Опять ошибка. В обращенных к нему глазах Ар-Шарлахи увидел недоверие, гнев, страх и даже презрение.

–  На второй день мятежа?..
– медленно повторил кто-то. Снова прошла тишина. Постепенно до каждого (в том числе и до самого Ар-Шарлахи) доходило, что это значит.

–  Ты… - запинаясь, сказал Айча.
– Ты вел нас на Улькара, а сам?..

–  Потому и битву проиграли!
– выкрикнул кто-то со злобой.

–  Да вы что?
– Вне себя Ар-Шарлахи вскочил с коврика и потряс кулаками перед грудью.
– Разве мы ее проиграли? Улькар сам остался без трети флота!

–  Он - без трети, а мы - без всего!..

–  Да вы же сами там были и все видели! Песчаная буря!..

–  Ну да, а кто эту бурю вызвал?..

–  Я?..
– На несколько мгновений Ар-Шарлахи лишился языка. Оторопело оглядел угрюмые лбы и насупленные брови. Глаз не поднимал никто.
– Вы что же, думаете, это я навел на нас песчаную бурю?..

–  Навел-навел, - прозвучал спокойный, с хрипотцой голос Алият. Она вышла вперед из-за его плеча и с вызовом окинула взглядом остальных.
– А надо будет - еще наведет. Ясно?

И все поежились, настолько опасно прозвучало это последнее слово.

–  В общем, поговорили - и будет, - презрительно изронила она.
– Встали - и по местам!..

Нехотя, ворча, но подчинились. Однако взгляды, которыми их с Алият одаривали искоса, очень не понравились Ар-Шарлахи. Про себя он уже твердо решил, что спать отныне будет одетым, задвинув оба засова на двери каюты, а оружие держать под рукой. Мало ли на что может толкнуть злая луна разбойничков, усомнившихся в своем главаре!.. Снова вспомнился бунт на «Самуме», кипящий холодный свет, хруст удара и горячие брызги крови…

–  Конечно!
– слегка удивившись, сказала Алият, когда он поделился с ней такими мыслями.
– Теперь только так и не иначе!.. С оружием и на засове…

Для нее это все само собой разумелось.

–  Ну в чем же дело?..
– дрогнувшим голосом спросил он ее.
– Согласен, глупо я себя вел сегодня, глупо!.. Но ведь раньше-то бывало, что и глупее! А все с рук сходило…

Бледная, осунувшаяся Алият сидела, опустив голову, и долго молчала. Потом вскинула темные, усталые, сухо блеснувшие глаза.

–  Понимаешь… - сказала она с тоской.
– Удача твоя кончилась… Я уже видела такое, и не раз. Везет-везет разбойничку, а потом - как отрезало!.. Вроде все делает по-прежнему, а толку… Думаешь, Лако зря тогда в товарищи к тебе набивался? Он удачу твою почуял…

–  И что же теперь делать?

Она опять ответила не сразу.

–  Может, и впрямь в Кимир?..

–  Нет, - сцепив зубы, ответил он.
– Если я исчезну вместе с морской водой, Улькар сорвет злость на Пальмовой Дороге.

–  А если уже сорвал?

–  Н-ну, тогда… Как обещал. Вылью воду на первом бархане и… Ну хорошо! В Кимир - так в Кимир… Но послушай, - спохватился он вдруг.
– А как бы действительно узнать, сдержал он слово или нет?.. В гаванях Пальмовой Дороги нам сейчас лучше не появляться - свои же и выдадут…

–  Ну это-то просто… - Она вздохнула.
– Про разбойничью почту что-нибудь слышал?

–  Нет.

–  Есть такие места в пустыне… Только их знать надо. Камушек лежит или от корабля обломок, а под ними весточка. Кто пройдет, тот и оставит. Скажем, так: в Ар-Нау не суйся, там сейчас войска. Или так: голорылые сожгли Ар-Льяту… Кому надо, тот поймет.

–  Поня-атно… - Ар-Шарлахи оживился: - И далеко от нас такая почта? Она усмехнулась:

–  Не дальше Пьяной тени…

Бунта не произошло. Бессонная ночь за двумя засовами и с тесаком у ложа вообще никакими событиями не ознаменовалась. Сквозь тонкие переборки слышно было, как негромко и угрюмо толкуют о чем-то в трюме, но ропот был скорее обиженным, покорным, без гула и яростных выкриков. То ли подействовало грозное напоминание Алият о колдовских наклонностях главаря, то ли просто разбойничья злая луна пошла наконец на убыль.

–  Ты вот вчера сказала: удача кончилась… - подавленно промолвил Ар-Шарлахи, когда бормотание и скрипы настилов смолкли.
– Что-то, знаешь, не по себе как-то… Думаешь, обманет нас Улькар?

«Самум» стоял на светлом ночном песке, тихий, с погашенными огнями. Слышны были только шаги сторожевых на палубе, да и то изредка.

–  Значит, в удачу все-таки веришь?-.ас проблеском интереса спросила Алият.

–  Да как… Верь не верь, а удача либо есть, либо нет ее… Тут не верить, тут думать надо.