–  Последний раз предупреждаю…

–  Не Гарри! Пожалуйста… пощадите… пощадите… Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста - я все сделаю…

–  В сторону. В сторону, девчонка!

Он мог заставить ее отойти, но лучше будет уничтожить обоих…

Зеленая вспышка озарила комнату, и она упала также как ее муж. Ребенок не плакал, он стоял, опираясь о края колыбели и смотрел на вошедшего с явным интересом, возможно, он думает, что это его отец спрятался под мантией, и создает красивые вспышки света, а мать вот-вот встанет, смеясь…

Он аккуратно направил палочку мальчику в лицо, он хотел увидеть, как исчезнет эта непонятная угроза. Ребенок заплакал: он увидел, что это не Джеймс. Он не любил детский плач, не выносил вой малышни в приюте.

–  Авада Кедавра!

Затем он сломался. Он был ничем, только боль и ужас, он должен спрятаться, не здесь среди обломков разрушенного дома, где остался кричащий ребенок, далеко… очень далеко…

–  Нет!
– застонал он.

Змея с хрустом ползла по заваленному осколками полу, он убил мальчика и в то же время он сам был этим мальчиком…

–  Нет…

Теперь он стоял у разбитого окна дома Батильды, погрузившись в воспоминания о своЁм крупнейшем провале; змея у его ног скользила по осколкам стекла и фарфора… Он посмотрел вниз и увидел что-то… что-то невероятное.

–  Нет…

–  Гарри, все в порядке, ты в порядке!

Он наклонился и подобрал разбитую фотографию. Это был неизвестный вор, вор которого он искал…

–  Нет… Я потерял… потерял…

–  Гарри, все в порядке, проснись, проснись!

Это был Гарри… Гарри, не Волдеморт… и этот шорох издавала не змея… Он открыл глаза.

–  Гарри, - прошептала Гермиона, - ты хорошо себя чувствуешь?

–  Да, - солгал он.

Он был в палатке, лежал на одной из низких коек рядом с кучей одеял. Кажется, уже светало, судя по холоду и свету, проходящему через полотняную крышу. Он был весь мокрый, простыня и одеяло пропитались потом.

–  Мы выбрались.

–  Да, - сказала Гермиона.
– Мне пришлось использовать Парящее Заклятие, чтобы доставить тебя сюда. Я не могла тебя поднять. Ты… в общем ты был не особо…

Под ее карими глазами залегли бурые тени, а в руке у нее он заметил маленькую губку: она вытирала его лицо.

–  Ты был болен, - закончила она, - совершенно болен.

–  Давно мы ушли?

–  Несколько часов назад. Скоро утро.

–  Я был без сознания?

–  Не совсем, - сказала Гермиона, смутившись.
– Ты кричал, стонал и так далее, - добавила она, и Гарри почувствовал себя неловко. Что он делал? Выкрикивал проклятия, как Волдеморт, или плакал как младенец?

–  Не могла снять с тебя Хоркрукс, - сказала Гермиона, желая сменить тему.
– Он будто приклеился к твоей груди. Теперь на его месте шрам. Извини, мне пришлось применить Разрезающее Заклятие, чтобы вытащить его. А ещё на тебя напала змея, но я промыла и обработала рану.

Он стянул потную футболку и посмотрел вниз: на груди горел красный овальный след от медальона. Еще он заметил полузажившие отметины на предплечье.

–  Куда ты положила Хоркрукс?

–  Он в моей сумке. Пусть полежит там некоторое время.

Он откинулся на подушки и посмотрел в ее осунувшееся серое лицо.

–  Нам не стоило идти в Годрикову Лощину. Это моя вина, полностью моя вина. Прости, Гермиона.

–  Ты не виноват. Я сама захотела пойти. Я и вправду думала, что Дамблдор мог оставить там меч для тебя.

–  Ну что ж… мы ошиблись, верно?

–  Что случилось, Гарри? Что случилось, когда вы поднялись наверх? Змея где-то пряталась? Она вылезла, убила старуху и напала на тебя?

–  Нет, - сказал он.
– Она была змеей… или змея была ею… как-то так.

–  Ч-что?

Он закрыл глаза. Он все еще чувствовал на себе запах дома Батильды, от этого воспоминания были еще ярче.

–  Батильда, должно быть, давно была мертва. Змея была… внутри нее. Сама-Знаешь-Кто оставил ее в Годриковой Лощине ждать нас. Ты была права. Он знал, что я вернусь.

–  Змея была внутри нее?

Он снова открыл глаза. Гермиона выглядела потрясенной, казалось ее вот-вот вырвет.

–  Люпин говорил, там будет магия, которую мы и представить не можем, - сказал Гарри.
– Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что она говорит только на змеином языке, я этого не заметил, хотя и понимал ее. Как только мы поднялись наверх, она связалась Сама-Знаешь-С-Кем, я слышал это в моей голове, я почувствовал, что он взволнован, он сказал держать меня там… а потом…