Борись, сказал он себе, однако, знал, что если бы он вызовет Патронуса, то моментально выдаст себя. Поэтому он двинулся вперёд так тихо, как мог, и с каждым шагом оцепенение всё больше овладевало его сознанием, но он заставлял себя думать о Гермионе и Роне, которые нуждались в нём.

Двигаться через возвышающиеся черные фигуры было ужасно: безглазые лица, прячущиеся за капюшонами, поворачивались, когда он проходил мимо, и он был уверен, что они чувствовали его. Возможно, они чувствовали присутствие человека, у которого всё ещё оставалась надежда, способного устоять перед ними…

А затем, с грохотом, неожиданным и пугающим в этой гробовой тишине, одна из дверей подземелья слева по коридору распахнулась, и крики эхом донеслись оттуда:

–  Нет, нет, я полукровка, полукровка, говорю вам! Мой отец был волшебник, проверьте, поищите в справочных данных! Арки Алдертон, он был известным дизайнером мётел, проверьте, говорю вам… уберите ваши руки…

–  Это последнее предупреждение, - сказала Амбридж мягким голосом, магически усиленным так, что он чётко слышался поверх отчаянных криков мужчины.
– А продолжишь сопротивляться - будешь подвергнут поцелую Дементора.

Крики затихли, но сдержанные всхлипывания эхом разносились по коридору.

–  Уведите его, - приказала Амбридж.

Двое дементоров появились в дверном проёме зала суда, их разглагающиеся, покрытые коростой руки сомкнулись на запястьях волшебника, который похоже, готов был потерять сознание. Они уплыли вместе с ним по коридору, и тьма, которую они оставляли за собой, вскоре окончательно поглотила его.

–  Следующий - Мэри Кэттермоул, - вызвала Амбридж.

Маленькая женщина встала, она вся дрожала, как осиновый лист. Её длинные волосы были собраны на затылке пучком, на ней была надета длинная незамысловатая мантия. Её лицо было невероятно бледным. Когда она прошла мимо дементоров, Гарри увидел, что она дрожит.

Он действовал инстинктивно, безо всякого плана, потому что не мог спокойно смотреть на то, как её уводят в подземелье. Когда дверь начала захлопываться, он проскользнул в зал суда за женщиной.

Это было не то помещение, где его однажды допрашивали за неправомерное использование магии. Оно было намного меньше, хотя потолок был таким же высоким - это вызывало чувство клаустрофобии как будто ты находишься на дне глубокого колодца.

Тут было ещё больше дементоров, которые создававших ледяную ауру над этим помещением. Словно безликие стражи они застыли в самых дальних от возвышающегося трибуны углах. Здесь, за балюстрадой, сидела Амбридж с Яксли по одну сторону от неё, и с Гермионой, такой же бледной, как Кэттермоул, - по другую. У подножья трибуны, ярко-серебряный длинношёрстный кот, не переставая, шнырял вверх и вниз, и Гарри понял, что он здесь для того, чтобы защитить обвинителей от отчаяния, исходившего от дементоров; которое должны были чувствовать обвиняемые, а не обвинители.

–  Садитесь, - сказала Амбридж своим мягким, бархатным голосом.

Миссис Кэттермоул, спотыкаясь, подошла к одиноко стоящему в центре зала креслу под возвышенной платформой. Как только она села, из подлокотников сидения появились цепи, которые приковали её к креслу.

–  Вы Мэри Элизабет Кэттермоул?
– спросила Амбридж.

Миссис Кэттермоул лишь боязливо кивнула.

–  Замужем за Рэджинальдом Кэттермоулом, работником Отдела Магического Обеспечения?

Миссис Кэттермоул разрыдалась.

–  Я не знаю, где он, он должен был встретить меня тут!

Амбридж пропустила её реплику мимо ушей.

–  Мать Мэйзи, Элли и Альфреда Кэттермоулов?

Миссис Кэттермоул разразилась слезами пуще прежнего.

–  Они напуганы, думают, что я могу не вернуться домой…

–  Избавьте нас от этого, - прервал её Яксли, - отродья грязнокровок не вызывает в нас сострадания.

Рыдания миссис Кэттермоул заглушили звуки шагов Гарри, который направлялся к ступенькам, ведущим на возвышенную платформу. Как только он вошел в место, охраняемое котом-Патронусом, он сразу почувствовал смену температуры: здесь было тепло и уютно. Он был уверен, что Патронус принадлежал Амбридж, и он светился так ярко, потому что она была тут так счастлива, в своей стихии, поддерживая извращённые законы, которые сама же помогала составлять. Медленно и очень аккуратно он начал незаметно продвигаться по платформе позади Амбридж, Яксли и Гермионы и занял сиденье за последней. Он очень боялся, что Гермиона подскочит от неожиданности. Он подумывал применить на Амбридж и Яксли заклинание Муффлиато, но даже тихо произнесённое слово заставило бы Гермиону забеспокоиться. Амбридж повысила голос, обращаясь к миссис Кэттермоул, и Гарри использовал этот шанс.

–  Я за тобой, - прошептал он на ухо Гермионе.

Как он и ожидал, она подскочила, причём так сильно, что чуть не опрокинула чернильницу, которой она пользовалась при составлении протокола допроса, но внимание и Амбридж, и Яксли было сосредоточено на миссис Кэттермоул, и это осталось незамеченным.

–  Сегодня, по прибытии вас в Министерство, у вас была изъята палочка, - заговорила Амбридж, - восемь с тремя четвертями дюймов, вишнёвое дерево, сердцевина - волос единорога. Узнаете ли вы её по этому описанию?

Миссис Кэттермоул кивнула, вытирая слёзы рукавом.

–  Не соизволите ли вы пояснить нам, у какой ведьмы или волшебника вы забрали эту палочку?

–  З-забрала?
– всхлипнула миссис Кэттермоул - Я ни у кого не з-забирала. Я к-купила её, когда мне было одиннадцать. Она… она… она выбрала меня.

Она разрыдалась сильнее, чем когда-либо.

Амбридж рассмеялась мягким девчачьим смехом, из-за которого Гарри захотелось напасть на неё. Она подалась вперёд через ограждение, чтобы лучше видеть свою жертву, и что-то золотое что-то золотое блеснуло впереди и стало раскачиваться в воздухе.