–  Строиться!

Ивану на миг подумал, что Даггера сейчас просто пошлют подальше, но он забыл, кем являлись эти люди.

Команда возымела адекватное действие, большинство бывших узников, до сих пор не понимающие, где и как они очутились, вняли зычному приказу, выстраиваясь в две шеренги.

Даггер направился к формирующемуся строю, а Иван, заметив в стороне небольшую группу из пяти-шести человек, решил, что сейчас самый удобный момент чтобы переговорить с Лагутиным и его людьми.

Только Ольга осталась стоять у невысокого ограждения.

В ее глазах робкий огонек надежды смешивался со стылым холодом дурных предчувствий.

–  Илья Андреевич!

Лагутин обернулся на голос. Увидев Ивана, он жестом предложил отойти в сторону.

–  Что за каша заваривается?
– Напрямую спросил он, пожав протянутую руку.
– Извини, не подошел сразу, дурно было… Да и сейчас не легче.

–  Илья Андреевич, как твоя команда?

–  Живы. Слава Богу, все живы. Кроме тех кого… ну сам понимаешь.

Иван кивнул. Он видел, что с Лагутиным что-то случилось и виной тому вовсе не постэффекты «пробуждения». Нет…

–  Илья… - Начал было он, но Лагутин лишь покачал головой, - не надо не говори ничего - его взгляд был красноречивее жеста.

–  Иван, я понимаю, ты на меня рассчитываешь. Не знаю, что произошло, почему нас вдруг освободили, но… сломался я… извини, не могу больше. Думал, что смогу, а оказалось… - он безнадежно махнул рукой, - Понимай, как хочешь.

–  Я ничего плохого про тебя не думал, и думать не собираюсь.
– Иван облокотился об ограждение террасы и посмотрел вдаль.
– А дела такие Илья, что я все равно буду вынужден тебя просить.

Он вкратце пересказал Лагутину суть создавшегося положения.

–  Через портал никто не появился. Не знаю почему. Возможно «Раптор» не смог приблизиться к планете… Но сейчас все изменилось в корне. Кто-то из нас должен полететь с инсектами, чтобы исключить провокации и доложить обо всем Мищенко. Без помощи мы вряд ли продержимся более суток, при самых оптимистичных прогнозах.

–  Значит, отпустишь меня?
– В глазах Илья Андреевича сквозила горечь.
– Под благовидным предлогом, так сказать.

–  Давай не будем Илья. Я бы все равно просил тебя лететь с инсектами при любых раскладах. Мищенко тебе поверит. Без тебя или меня их корабли подпустят ровно на расстояние залпа. Сам знаешь, какие настроения царят на базе. И Мищенко, со всем своим авторитетом не сможет гарантировать адекватной реакции гарнизона. Так что считай, что не прошу, приказываю тебе. Справишься?

–  С этим справлюсь.
– Ответил Илья, поднимая взгляд.
– Моих ребят отпустишь?

–  Без разговоров. Одному лететь опасно. А так и охрана и прямое доказательство «доброй воли» насекомых.

–  Да, когда хвост им прищемило. Боюсь, ошибался я, Иван. Помнишь, когда говорил, что наступит время собирать камни? Чужие мы друг другу. Слишком чужие.

–  Не торопись, Илья Андреевич. Ситуация скверная, согласен, но я разговаривал с Главой Семьи, да и лейтенант тут одна есть, из числа освобожденных, подозреваю, что у нее проявились скрытые мнемонические способности. Она чувствует коллективный разум, и что главное - понимает его. Инсектов никто по голове не погладит за зверства, но область их общепринятых понятий не подразумевает иных способов действий. Может теперь станут умнее, если конечно выстоим мы тут.

–  А обязательно?

–  Что?
– Не понял Иван.

–  Лезть в драку с машинами.

–  Придется. Сами по себе они не уймутся, а в умеренных широтах поселения людей. Для серв-соединений часов десять хорошим маршем. Так что не за муравейник мы будем драться Илья. За своих. Так и скажи Мищенко. Но пусть ситуацию с инсектами разруливает как ему удобно, лишь бы сюда помощь послал.

–  Это я тебе могу обещать. Доберусь до базы, все сделаю.

–  Тогда давай так. Я сейчас узнаю что к чему, инсекты обещали оружие трофейное, твоей группе тоже стволы не помешают. Не вполне я доверяю насекомым, так что не думай, о чем ты там себе… - Иван не смог подобрать нужного слова и добавил: - Просто будь готов к любым неожиданностям, Илья.

–  Добро.
– Лагутин немного приободрился. Взглянув на него, Иван испытал приступ острой, вполне обоснованной ненависти к насекомым. Пред ним стоял старик. Если несколько суток назад Лагутину ни за что бы не дал его семидесяти лет, то сейчас он выглядел на все восемьдесят.

Возвращаясь к сформированному Даггером строю, Дорохов вспоминал собственное состояние. Сам был недалек от того, чтобы сломаться…

–  Ну что, как у тебя?